Странная ситуация. Птица сначала глянул на свою руку в его руке. Не отдернул. Прикосновение сухое теплое, его пальцы тоже согрелись благодаря взбалмошной кофеварке. Сжал его руку слегка – показать, что не остался равнодушным и посмотрел в его лицо, в пытливые глаза. Подумалось что со стороны они даже похожи немного. С этой бледной кожей и черными длинными волосами, слегка сутулыми поджарыми фигурами. С темными глазами, с порой пугающе одинаковым выражением.
И что вот ему сказать теперь? Что бы не сказал, это будет не правда. Нельзя правду, Двойник совершенно точно не хотел его убивать ради тайны исповеди. И мог же просто промолчать, Валет уже говорил, что его не волнует откуда и кто он раньше, и не будет допытываться . Но сейчас это было немного другое.
И вот снова, словно эффект зеркала, Двойник уже не казался таким юным и беззаботным, как раньше, не печальным или испуганным, на Валета смотрел человек, который знал и видел, а, возможно, и чувствовал на себе. Боль их тоже учили переносить. Когда то. Когда еще только учили этому. Часть обучения парень проходил дома.
Вздохнул и забрал руку, делая шаг назад
-Просто знаю, как это больно, – сказал совершенно ровно, то ли это не вызывало уже никаких эмоций, то ли они были слишком глубоко и умело спрятаны. Двойник мотнул головой, словно сгоняя наваждение и возвращая понемногу прежнюю беззаботную улыбку на губы. Сюда, в этот округ, в этот дом и в это утро он не хотел больше пускать иные заботы и печали. Он приходил сюда забывать и забываться.

-Из внешних, - сказал. Это ничего не значило, и так было понятно, что не местный. Какой  же местный, кому тут ночевать негде? Да Двойник и сам знал, что отличается от жителей. Не то что броско, но вот так близко, как они сейчас стояли, не спрячешь.
Допивали кофе молча. Парень вспомнил предупредить о стае, но решил, что потом, почти богохульством было нарушить это затишье. Вот теперь точно ночь прошла. Валет стоял спиной к окну и его взлохмаченный силуэт постепенно темнел, а за спиной, где-то далеко поднималось бледное сонной солнце. Птица зевнул, раз, другой, отчаянно и от души. Неведомые простыни на неведомой пока кровати манили к себе все сильнее. Навалилось, когда можно расслабиться, бухнуться лицом в подушку, и забыть все по настоящему. Парень знал, что будет спать крепко, без сновидений, в приятной уютной черноте. От хмеля не осталось и следа, но и похмелье не наступало…хорошо…

Все ушли, остались двое
В мире самых чокнутых людей,

Мы сидели и курили,
Сидели и курили,
Начинался новый день..

Пропел старые слова старой песни, которую разве что на радио Змий и поймаешь в четвертом. Допили, поставили чашки на стол, пошли через гостиную, Валет показал дверь в спальню. Странно, в этом довольно нелепом доме было замечательно по свойски, словно босые ноги уже сто лет касаются этого пола. Знает, как будут звучать эти шаги, где пол скрипнет. Иллюзия, конечно, но приятная.
Обернулся, кивая головой на его предложение, желая спокойной ночи. На секунду подумалось – что будет, если сделать сейчас шаг вперед, дернуть за еще влажную черную прядь и поцеловать? Накатило такое желание, как тогда, в баре, после песни. Аж кончики пальцев зачесались.
Даст подзатыльник и выставит искать ночлег в другом месте скорее всего. И правильно сделает.
-Буду долго спать, тоже буди, ибо нефиг, - Птица улыбнулся и развернувшись, утопал в спальню, по дороге придерживая ремень и стараясь не запнуться о размотавшуюся штанину, все равно сейчас снимать.