Начало игры

Нет, это не Лука. Лука как монета, у которой отгрызли бок…Ток? Нет, бок. Сегодня Мари, у нее круглые щеки. Она тоже жует сыр, поэтому такая желтая. А через три дня будет…Что?.. Забыл в третьем пальце выключить свет. Сожри меня Крыса, назад… Стоп, нельзя.
Якоб дернулся назад, повернулся, завертелся на месте, не решаясь пойти обратно. Если пойдет – опоздает, не пойдет – и лампочка будет зря жечь свет, который он всегда экономил. Глупость, бессмыслица, свет никто не экономил, они не платили за свет, поэтому зачем думать о том, сколько его сожжется? Якоб вытер вспотевшие руки о брюки и замер.
Нет. Опоздаю. Мануш не любит опоздунов. Тогда Мануш злится и начинает ругаться своими цыганскими словами. И топать своими цыганскими ногами. Мануш в гневе ой-ой.
Впереди он уже видел провал скалистого грота, за которым начиналась невысокая гряда серых скальных обломков, чуть дальше – песчаный пляж, а еще дальше – пологий сход с мелкими камешками, там хорошо снять ботинки и пройтись пешком. Холодно, но приятно, ступни в камешнной крошке и погружаются по щиколотку. Хорошо идти, приятно лежать, и еще лучше топтаться на месте или сидеть, чтобы уставшие за день хождения в душных коридорах рук и пальцев ноги можно было присыпать гладкими обкатанными голышами. Якоб скинул на землю рюкзак, тот шмякнулся с мокрым звуком на камни. Расшнуровывая ботинки, смотрел на тяжелую поверхность воды – она пахла солью и горечью. Однажды выпил кружку этой воды, и его долго рвало, от спазмов внутри было больно. Не самый лучший период в его жизни, да.
Мари закрылась рваной вуалькой, ей тоже стало холодно, и она таяла от подступающего утреннего света с востока. Невдалеке за выстроившимися естественным волнорезом камнями высокая фигура Мануша и три восклицательных знака его охранников, замерших как вбитые в землю черные колья.
Якоб заполз на камни и прошелся вдоль, спрыгнул по другую сторону на пляж, иногда утопая босыми ногами в мелких голышах, гладких и холодных, как маленькие жабки или ящерки. Его заметили, мужчина махнул рукой неуклюже, улыбнулся, не показывая зубов.
- Рыбак рыбака видит из моряка!.. – крикнул. Но озадачился. Вроде было другое слово. – Мануш, откуда видит рыбак рыбака? Впрочем, Крысе в зад. Ты принес? – Якоб посмотрел вопросительно, стягивая рюкзак на землю, где к замерзшим ногам подбегала и щекотала серо-пенистая приливная волна.

Отредактировано Якоб Вук (11-08-2009 20:34:43)

Если Мануша когда-нибудь черти ухватят за пятки, тем чертям непозавидует весь ад. Его вообще обратно вернут - чертей споит, бесам хвосты подпалит, до рогатого доберется и спичку в задницу вставит, чтоб веселее вверх тормашками висеть было. Фу, гадкие мысли. Отец бы побил. Жив что ли? Интересно. Бил он больно. Спина трещала пополам.
- Со ту хас…- Якоб повторил, пожевал слова во рту, пожал плечами. – Не знаю. Я и пил-то когда не помню, а ты про еду. Еда она ж как дышло, в рот вошла, из… Ну вышла, короче, - замялся он, вспоминая, о чем, собственно, начинал говорить. Волна накатила и с шипением проглотила лодыжки, отпустив, по коже застрекотали мелкие иголочные укусы холода. Якоб переступил с ноги на ногу, согнулся и пошуршал в рюкзаке, вытащил подсохшую ветку дерева, которую нашел по дороге наверх, кто-то их набросал вдоль левой руки в пятом плече от Аттики. Наверно, отмечал путь, хотел вернуться обратно. Бес туда не пошел, там труп. Потому что из пятого плеча нет ни одного выхода, все упираются в покореженные или сломанные пальцы забросанных камнями проходов. А палочку взял.
Остальные надо собрать потом. Вот, значит, не закрой два часа люк, и сразу всякое набежит, порошком не выведешь. А палки хорошие, лобстера разведу. Погреюсь.
- Я ей удить буду. У тебя улитка есть? Тонкая, можно шестяную…  – Якоб показал палку, сравнил ее с удочками Мануша. Посмотрел на цыгана. – Нет. Дай свою удочку. Мне твои нравятся больше, – и выкинул свою подальше, куда-то к ногам охранников.
Небо розовело, ближе к воде подпаленный горизонт медленно тлел, как угли. День жаркий будет. Со стороны города донесся протяжный вой чьей-то луженой глотки. Бьют кого-нибудь, тут это часто.
Самокрутку Якоб взял и сжал зубами в углу рта, чтобы не мешала разговаривать, заученно прищурил глаз, как будто дым все-таки шел.
- Всплывает, Мануш, только дерьмо и трупы. И лодки подводные. А русалки поднимаются к поверхности. И да – уже скоро,– мужчина уселся на свой рюкзак, принявшись неловко ловить пальцами крючок, который мотылял из стороны в сторону ветер.

Отредактировано Якоб Вук (11-08-2009 22:00:15)

- Морда белая - это не страшно, - Якоб исподлобья посмотрел, как Мануш закидывает удочку. Угрюмо засопел, все еще ловя поплавок неловкими от холода пальцами. -  Главное, чтобы коленный рефлекс не подводил. Один грач знакомый сказал. Он был по части неврозов - первый. Веду я его как-то домой обычной дорогой, под вторым кварталом днем, а он вдруг останавливается. "Все" - говорит, - "моя остановка". И наверх. Больше не видел.
Над водой пролетела чайка, порезав воздух истошным воплем. Якоб вздрогнул и выпустил только что пойманный крючок.
Как же эта крыса цыганская.. Иди.. иди сюда... Вот если б в Аттике ловили, я б ему под хвост... Я б там наловил.
В Аттике ничего живее вчера выброшенного ботинка обычно не ловилось. Бывало, вытаскивали крысу из воды, они ж водоплавающие. Плывет себе по делам мохнатая, а тут ее на крючок. Впрочем, внизу крыс никто не ел, не то, чтоб священное животное, но как-то нехорошо собратьев по клетке жрать. Тем более что проще высечь инквизитора его же плеткой, чем поймать крысака в среде своего обитания.
- Ап! - Якоб радостно заплюхал ногами по набегающей волне. Крючок колко в раннем свете блеснул среди пальцев. Зажав черенок удочки между колен, одной рукой удерживая леску, «бес» вытащил из кармана теплый шерстянок носок. Положив на колени, дотянулся до червячков. Положил червяка в носок. Носок на крючок, крючок в воду. Уселся ждать, щурясь и жуя незажженную цигарку.
- Вот ты спросишь – почему носок? – Цыган не спрашивал, но ему было интересно. Людям вообще все интересно, пока они живые. Одной рукой Якоб потянулся к бутербродам, другой подпер голову. Повернулся к цыгану. Медленно прожевал колбасу. – Все просто. Рыба – она ж живая. Ей тоже холодно, правильно? А у меня там носок. Рыба видит носок. Думает – ага, сейчас погреюсь, - «бес» изображал все в лицах. – Подплывает. Суется в носок – а там еда! Ну и какой дурак откажется одновременно погреться и пожрать, скажи? Я бы нет, - он не дожевал бутерброд, остатки убрал в платок, сунул в карман.
До навок еще час. Или два. Или вообще не поднимутся. Русалки капризные твари. И глупые. Морда лосиная, мозгов с орех. Как у местных святош. ..клюет плохо. Наверное, дело в червяках. Их в носке надо двух.
- Клюет, – бросил. Потом ткнул пальцем: -  Мануш, не щелкай этим, как его…Чем ты сейчас щелкаешь, короче. Тащи!

Отредактировано Якоб Вук (11-08-2009 23:38:16)

Русалка... Как есть, чтоб Крыса и все ее сородичи, русалка! Последнюю год назад видел, а тут на...
Якоб потер мигом вспотевшие ладони, облизнул губы, вперясь зрачками в почти прозрачную леску. Вода бугрилась пеной, под ней ходило ходуном что-то тяжелое и неопределенное, вспучивало волны. Леска у воды рвала в стороны, то напрягаясь до звона, то опадая. - Думаешь, навка? - глянул на Мануша, у того на шее вздулись вены от усилий.
Поймать бы! Фонарик куплю, каску... К черту каску, горшки цветочные. Нет! Кадки! Много кадок, удобрялок... ох ну и денжищ она стоит! Нет, сначала придушить заразу. Нога с тех пор болит.
- Ты, Мануш, держи ее, держи, я уже... - Якоб запрыгал по гладким камням, закатывая штаны до колен.
Русалки кусаются. Чем - черт ее разберет, потому что изучать этих тварей пока никто не взялся. Все, что говорит о них наука - русалок не существует. А каждый, кто видел - больной на голову баран. В отряд баранов попадает, в общем-то, весь четвертый квартал за редким исключением, и еще те, кто в первых трех округах едят русалочье мясо. Поймать их сложно, мясо на вкус - дрянь, но как-то так выходит, что чем сложнее достать, тем дороже есть.
По теории науки Якоб тоже баран, причем вдвойне. Он не только видел - его русалка укусила. Прозаично - за задницу. Тянул леску, поскользнулся, сел в воду и в следующий миг ему небо показалось с баранью овчинку. Три месяца с палкой и неизгладимая рана самолюбия.
Стоп. Нет. А если опять ползада откусит? Куда ему такому? Пумам насмех.
Якоб замер, полуподвернув брючину, задумчиво глядя на вылупившего от натуги глаза Мануша, на охрану. Здоровые лбы мельтешили и мешали друг другу - того и гляди хозяина схарчат без соли без перца, а они стоят без дела. Поэтому охрана изображала деятельность. Очень бурно, но бестолково. Босых ног Якоб уже не чувствовал.
- Знаешь - нет. Не полезу, - сказал наконец. - Одна русалка хорошо, а целая задница - лучше. Я не трус, но я несусь. Боюсь. Тащи, Мануш, ты сильный.
"Бес" махнул рукой и замер в выжидательной позе, поглядывая на цыгана и покусывая цигарку.
Да. В науке они там умные. Если русалки нет, то она и не тяпнет.

Отредактировано Якоб Вук (12-08-2009 19:54:43)

Мари скоро потухнет. Лазарь уже тянет руки и скоро выберется. Время Лазаря - время дел. Хотя внизу что день, что ночь. Зато там бутербродами не кормят. Нет, уходить рано. Посижу, может, Мануш еще что поесть притащил.
А цыган валялся на камнях и ржал, как мерин... Нет, жеребец. Охрана расползлась обратно по пляжу. Якоб с любопытством присел возле друга, подпер лицо руками.
- Думаешь, удалась? - встал и засунул руки в карманы. - Вообще да. Поели, поговорили, удочку сломали... Проду... - закусил губу, задумался. - Продуть... Продук.. Тивно. Ты понял, короче. Не расстраивайся. – похлопал по плечу. - У тебя червяк невкусный просто был. В следующий раз вкусных выбирай.
Русалка - это рыба не больше локтя в длину. В старые времена химический завод невдалеке сливал в воду много всякой дряни. Рыбы ловились с тремя глазами, человеческими зубами, даже водоросли мохнатые были. Дед рассказывал, рыба могла откусить палец. Где-то в это время русалки и появились. Обычные такие рыбины, в темноте переливались оттенками грозы - фиолетовым, лиловым, серым - как медузы. Мясо на проверку оказалось гадостью, твердое, как камень. А вот плавники и шкурка - шли на украшение. А назвали их русалками за то, что они пели. В смысле, не как те, которые друт глотку перед толпой. Они пели маленьким мешочком на пузе, по одной не слышно, но если соберется косяк под водой - как будто под толщей у дна поет хор акапелла. В летние ночи эти твари любят сбиваться под сводом грота у воды. В такие ночи на пляже собиралась целая толпа народу послушать.
Если бы современные певцы тоже пели маленьким мешочком на пузе, а не прокуренной глоткой, и они бы аншлаги собирали.
- Кстати на, - Якоб вытащил из внутреннего кармана завернутую в туалетную бумагу статуэтку. - Не спрашивай, где нашел - в руки не возьмешь. Мне самому противно. - Он поставил сверток цыгану на широкую грудь, тот все равно лежал. - Если окажется ценное - подарок.
"Бес "встал и пошел по кромке пенистой воды, вглядываясь.
- Если нет, - донеслось с его стороны, поднялся ветер и рвал слова в сторону. – Если нет  - все равно забирай. Мне рухлядь ни к чему, - согнулся. Распрямился, улыбаясь. В руке трепыхалась рыбешка. - Улов. Котел для чепухи захватил?

Отредактировано Якоб Вук (12-08-2009 22:00:57)

- По мне так лучше испачкаться в дерьме, чем в крови, - заметил тихо «бес».-  От дерьма хотя бы отмоешься, - он глянул по сторонам, похлопал свободной рукой по карману, вытащил замусоленный прозрачный пакетик – их тоннами выбрасывают в канализацию с плавучего рынка, засоряют, Крыса им за воротник.
Смешной. Медбрат из меня… Как из Святого Инвизитора бабка повивальная. Ха… Хаха, надо запомнить. Свет все горит. Да ёж мне в тапки, как же это я забыл. Отца навестить бы… Да, рыба.
Волны накатывали одна за другой, ветер рвал полы одежды сильнее. Первые лучи принесли с собой короткие ураганные порывы. Серое небо  съело бледную луну. И без того не дружелюбный пляж стал откровенно враждебным, галька врезалась в босые ноги.
- Сожжем на камнях, улов крысе в зад. Подержи, - Якоб одел ботинки, бросил Манушу пакет с рыбкой. – Я видел еще пару вдоль, отправь холодцов посмотреть.
Он, поскальзываясь на камешках, отправился за невысокий вал из обглоданных приливными волнами камней, перепрыгнул и исчез. Вернулся 10 минут спустя, нес пару веток, прожженный, закоптившийся котелок. Свалил все это на камни.
Хороший мужик Пастух. Магазин был, деньги были, а как жена померла – все продал и пропит. Живет теперь с расширенной печенью и дурной башкой, счастливый, как все полудурки. И котелок всегда одолжит.  Это только сытый голодному не товарищ. А голодный голодному брат и друг.
- А где щи, там и нас ищи, - Якоб указал на котелок другу. Ветер раскудрявил светлые лохмы на голове, «бес» причесал их пятерней, успев уже сжевать самокрутку.
- Мануш, я на могилу нашего деда ходил.

Отредактировано Якоб Вук (13-08-2009 13:43:48)

Костер долго не разгорался. Слабое пламя едва слизывало тонкую кору веток, пускало серый дым, но ветер норовил затушить. Красные лоскутки трепыхались, как рыба на крючке, беспомощно соскальзывая в накалившиеся, темные голыши.
Якоб облизнул губы.
- Мне его... не хватает, - сказал, отвернувшись к воде. - Дед был настоящей крысой, ты знаешь. Там, внизу, хоть инквизиция, хоть эти болванчики из карателей - всем вставит пистон под хвост. Даст учуять свой запах и уйдет в замочную щель.
"Бес" подгреб под себя рюкзак, сел на него, скрестив ноги, положив широкие ладони на высокие голенища ботинок. Уставился на огонь, покусывая губу.
- Хоть у него и было семь задниц на качели... Пятниц... ты понял. Иду мимо его руки, всегда думаю - как так? Куда ушел? Когда вернется. Вот дверь, почему не заходит. Вот бункер - живи, Старик. - "Бес" достал из кострища не занявшуюся палку и сунул в воду котелка, побултыхав. - А он помер. Ушел искать где лучше, а меня с собой не взял. - закончил он чуть обиженно.
Когда старик помирал  - сказал странную фразу: "Я скоро вернусь". Якоб поверил и стал ждать, прибирался в стариковском бункере, ставил свежие цветы. При жизни он не только свел Мануша и Якоба вместе, Старик встроил наперсника в систему, дал понять, что в канализации можно жить, а не выживать. Дал прирасти к этой мерзкой вонючей дыре, и понять, что лучше дома нет.
Небо пропиталось солнечным светом. Набухло, стало бледно-красным, и костер наконец-то изрядно занялся, изошел серым рыхлым дымом. Вода закипела, и от нее пошел явственно болотных запах тины и грязи.
Якоб потыкал палкой в котелок. Вода хлюпала и лопалась пузырями, пару раз обожгла. "Бес" засунул обожженный палец в рот, потом долго дул на болячку, пока сам не покраснел и не пошел пятнами от натуги.
- Я вот думаю,  - деловито заговорил он, палкой ковыряя рыбу в воде, - если говорят, что Бог забрал, значит, он и отдать может, ведь так? Ну... если попросить хорошенько. Как думаешь?

Отредактировано Якоб Вук (13-08-2009 20:10:54)

- Рыба была живее живых, трепыхалась даже, - пробурчал. - Это ты, лысый черт, ее испортил.
Чтоб тебе вожжа под хвост... Холодно. Кишка в кишку от холода прячется. Внизу тепло, но фу. Домой надо, пепе...пере... мо...Да как ее? Пеперомия! Мозг засолить тому, кто название придумал. Пеперомию, да. Полить.
Якоб прищурился. Склонился к крышке фляги, слизнул коньяк, запил водой, сморщился. Пробормотал: "Крыса меня дери", сунул нос над котелком и втянул воздух - когда в носу противно, во рту не так гадко - закон природы.
- Если на небе есть канализация, то Старик там, - серьезно сказал Якоб, сплюнул мерзкий вкус коньяка, выплеснул остатки воды в костер. Лоскуты последний раз дернулись и зашлись вонючим дымом, опутали им остовы палок. - А если он внизу... То там точно есть.
"Бес" поднялся на ноги, охнул и едва не упал – затекли, и мигом стрельнуло болью вдоль закаменевших мышц. Стоя вниз башкой и потирая колени вдруг зашелся злым кашлем, ухватился за горло, долго с силой перхал, выплевывал в воздух отрывистые звуки и слюну. Отдышался, глянул на Мануша, улыбнулся краем рта.
Это ничего. Это жив значит... А цыган говорит - к врачу иди. Какой врач? Что врач? Это не вылечит, это душа наружу просится.
- Мануш, подари бутылку? Вода нужна вкрай, пере...пепе... помнишь хрень с листами в углу? Вот этому вода. Они как живые, им тоже жрать подавай.
"Бес" ухватил бутылку, по рассыпающимся камням к воде, там нагнулся, пока с бульканьем пена и вода лились в горлышко.
- Мануш! Смотри!
На высокой скале появилась фигурка с палец, вся в темном, дырка на фоне розового неба. Топталась. Порывы ветра полоскали шарф. Опасно подошла к краю, посыпались камешки. Обычное дело для четвертого округа.
- Эй! - Якоб махнул рукой, приложил руку ко рту, закричал. - Э! - фигурка дернулась. - Тут не прыгай! Не сдохнешь, ноги только сломаешь! Чеши вбок! Чтоб наверняка! Туда, - махнул рукой в сторону, где из воды торчали скалы. - Там скалы! Чего смотришь, иди!
Человечек посмотрел вниз и быстро отбежал от края. Якоб заржал. Крикнул вдогонку:
- Тряпка! - но на утесе уже пусто. - Видал? Твой клиент, поди.

Отредактировано Якоб Вук (13-08-2009 22:05:22)

Смесь, хех. Шутник. Смесь от простуды, а мой кашель из нутра, которое как стены - ржой изошло. Рыжей такой.
Человечек скрылся с утеса. Якоб не желал никому смерти. Тут просто - если он и правда счеты сводит, ему все крики со стороны побоку. Если от дурной башки - быстро поймет, что подохнуть - не поэтично. Особенно если размажет по скалам, как муху по стене.
Поздним утром пляж начинает наполняться народом. Приходят мыться бомжи, стираться - женщины, иногда рыбаки, все чаще - такие как тот сверху - полудурки, решившие, что дошли до ручки.
- Видишь, я выиграл - крикнул Манушу, ткнув в утес. - Ты говорил, предыдущий от испуга спрыгнул. А этот не испугался. Значит, фигами по воде слова твои писаны. И тебе знать почем - может, и клиент. - Якоб завинтил крышку бутылки, потряс - не проходит ли вода. Отряхнул ботинки от пены. - Пришел, обкурился вусмерть. Очнулся в одних подштанниках. Срамье прикрыл шарфом и побёг топиться. А как на утес вскарабкался, скалы понюхал нос к носу, понял - срамье срамьем, а жизнь-то дороже.
"Бес" вышел из воды, ступая по скрежещущим голышам, пошел к другу, поднял рюкзак. Посмотрел на цыгана с хитрецой.
- Накормил меня, отрыбачил, повеселил. Проси взамен. С клубом подмога не нужна?
Подмога у Якоба простая - отгрузить клиента обратно. Инкогнито они приходили, из клуба же обратно исключительно буксиром. Под дурью господа с первых двух округов пускали слюни и сучили ногами как простые смертные, и отходили долго. Нередко Якоб и Мануш в две морды оттаскивали вельмож до дома. По записке с адресом в кармане. А те волоклись как бараны, загребая ногами.
- Я все, - подземная крыса - рюкзак на спине, с котелком, улыбка до уха - привычный Якоб, стоял у кострища. - Идем? Или еще русалок поудим?

Отредактировано Якоб Вук (14-08-2009 01:18:56)