- Дяденька Николас, дяденька!.. – вот так вот, без всех этих надоевших до беса «господинов», которые слышатся и тут и там. Хотя, к ним, к «крысам», конечно, почти никто не обращался так. Ник искренне не желал разбираться во всей этой иерархии, но отсутствию чинных слов был крайне рад: «крысы» и ладно. Помнится, как-то однажды нищий старик на улице крикнул им с братом вслед: «Господа Крысы!». Ксандр тогда долго успокаивал младшего близнеца, складывающегося гармонью от смеха, а он сам ещё долго шутил над Александром: «Господин Крыс, ну как вам не стыдно…»
А сейчас вот так вот: «дяденька». Николас тряхнул рыжей головой, всматриваясь в густой утренний туман, окружающий его со всех сторон, вытянул руку, проверяя видимость. Кисть утонула в севшем не землю облаке, пальцы непроизвольно попытались схватить его, оторвать немного и поднести к лицу, чтобы получше рассмотреть небесного странника. Он стоял на земле: прохладной утренней земле, застеленной весенним ковром свежей изумрудной травы. Мягкие стебли щекотали босые ноги, а едва ощутимое дыхание ветра касалось обнажённой кожи. Забавная шутка судьбы. Оказывается, стоял Ник совершенно голым. Расправив затёкшие плечи, Фрей прислушался к себе: «ситуация не из лучших, однако, ты тут голышом щеголяешь, а тебя девочка ищет! Извращенец». Николас поморщился, ещё раз всматриваясь в туман: даже дерева никакого рядом, чтобы по-старинке сорвать лист и прикрыться. Сознание подкинуло смешную картинку как раз вовремя: сквозь туман, словно ветром разгоняя его в стороны, к нему шла девушка. Хотя, нет, ещё не девушка – скорее девочка-подросток: бледная, худощавая, длинная и немного нескладная. Почти чёрные глаза двумя угольными точками блестели в белизне этого утра. На ней было платье, каких Фрей никогда не видел раньше: короткое белое платье с большими головами солнечных цветов. Их чёрные сердцевины, забитые до отказу семечками, забавно подчёркивали тёмные глаза, притягивали к себе внимание.
- Мы нашли Вас, наконец-то! – радостно пропел немного писклявый голос озорной девчонки, и из тумана выплыла ещё одна фигура. Джо улыбался и молчал так, словно ему нельзя было говорить, только показывать глазами, кричащими: «всё замечательно, Николас, я точно знаю, что это ты, а где Ксандр? Я был бы очень рад встретиться с вами снова, мальчики».
Не чувствуя смущения, Ник подошёл ближе к странной паре, хотел было коснуться рукой плеча незнакомки, но не решился, она сама по-детски наивно схватила его за кисть:
- Разрешите мне забрать Джонатана с собой? Он очень хотел попрощаться с Вами, и мы пришли. Дяденька, а где второй?
Действительно, где? Сердце сжалось и совой ухнуло в груди. Николас понял, что тоже не может говорить. Только смотрит в эти угольно-чёрные глаза цвета подсолнуха и кивает невпопад.

Солнце ударило в глаза совершенно неожиданно, словно жёлтые листья подсолнухов загорелись и затмили собой чёрные сердцевины. Николас зажмурился и приоткрыл глаза.
- Ник... Пожалуйста... – Ксандр был рядом. Ещё не видел, что он открыл глаза, потому что его прохладные губы прижимались ко лбу. И хорошо.
- Алекс, от твоего выражения лица даже покойник… поднимется, - хрипло, закашлявшись только теперь, чувствуя, как пересохло горло, как горит тело. Холодные руки и губы близнеца тянули за собой, словно магнит.
Николас точно знал, где они, что случилось и что с Джо всё теперь будет хорошо. Не знал только одного: кто эта девочка, но это было не важно.
Попытавшись пошевелить пальцами сломанной руки, Фрей удивлённо убедился в том, что всё-таки жив: «приятно» заныли кости.
- Есть хочется, - буркнул, стараясь не замечать, как блестят глаза напротив и как у самого перехватывает в горле. Кажется, он был почти не в состоянии встать самостоятельно, и нарываться сейчас было очень не кстати.
Затуманенное жаром сознание подбросило памяти ещё один «светлый лик»: Флориана Грина, но почему-то желания узнавать, куда «внешний» делся из поля его зрения, и теперь не появилось. И правда совершенно иррационально для больного человека хотелось есть.
И пускай всё это только иллюзия и на самом деле он лежит в коме где-нибудь в обшарпанной больнице внешних округов – эту жизнь он прожигать не намерен. Им же отдали деньги? Ну, так вперёд!
Больно заныла голова, не выдержав упёртости своего нахального хозяина.
«Ты позаботишься о нём, я прав?» - взгляд пробежал по громаде здания, нависшего над ними. В нём затерялось двое: Флориан и Джо, но за второго Ник уже не беспокоился.
Руки обняли плечи близнеца.

- Пии-пи… вшш! Хр-хр-хр! – большая серая туша сидела в единственной тени  на ближайший десяток, а то и больше, метров. Хотя, враньё: ещё несколько устроилось под машиной «внешнего» - они переругивались и тихо, сдавленно пищали, боролись за первенство, карабкались друг другу на спину и условно кусались за тощие, голые лапы. Одной царапины такой лапой могло быть достаточно, чтобы самым неприятным образом забыть солнечный свет навсегда. Сами же крысы предпочитали тень. Те, что под машиной, были поменьше – видимо, молодняк на выгуле. Главная же героиня сидела ровно под мотоциклом Фреев и сверкала чёрными бусинками глаз, поглядывая то на крысят, то на мотор. Вытянутая морда чуть подрагивала: кончик носа распознавал знакомый запах машинного масла – его не любят обычные крысы, но «четвёрки», как их называют в Четвёртом, были куда менее привередливы в выборе позднего обеда. Люди в шутку поговаривали: «Ещё немного и мутанты с мерзкими розовыми хвостами захватят этот район – оглянуться не успеете!» - смеялись, пускали как мерзкую байку и пугали детей на ночь, но если присмотреться… Крыса резко  прижала уши и повернула голову, сталкиваясь взглядом с Николасом. Оба тут же ощерились: один сощурился, дрогнула верхняя губа, а вторая зашипела и показала острые клычки. Хвост поднял с земли пыль, а зубы начали скользить по клапанам, рождая мерзкий звук.
- Твою ж крысиную мать! – всё это время Николас смотрел из-под руки брата в сторону дороги. Та спокойно гладила его по волосам и давала время привыкнуть к плавающей картинке перед глазами: подрагивал горячий воздух, от жара кружилась голова, но всё же сознание вернулось полностью, особенно когда эта тварь…
Думать было совершенно некогда, «Крыс» нагнулся, чуть заваливая их набок и схватил с земли ближайший комок – не камень, к сожалению – только более-менее твёрдая земля, наполовину развалившаяся в полёте. Крыса даже не обернулась, комок стукнулся о ближайшее к ней колесо, но не попал. На секунду близнецу показалось, что она смеётся.
- Мы ещё посмотрим… кто будет смеяться последним.
Фрей попытался собраться с силами, чтобы встать – хватит уже играть в «лошадку» с братом: они второй раз за этот крайне «увлекательный» день оказывались в одном и том же месте, в одном и том же положении – и ему порядком надоело чувствовать себя поклажей. Ощущения от попытки были крайне занимательными: смешно упала на землю коленка – левая нога практически не ощущалась. Сейчас не время было разбираться, что с ней случилось: затекла или что похуже, но если они тут же не встанут и не предпримут что-нибудь, не видать им ближайшие пару суток ни баржи, ни еды. И что-то всё-таки подсказывало Нику, что крысы были каннибалами и у них не хватит такта упокоить своих условных «родственников» с миром.
Что тут оставалось? Разве что сказать: «Покатай меня, большая черепаха!»
- … «или», Ксандр, «или»… и скорее! – он вспомнил особо наглое и оттого незаконченное предложение, высказанное вслух. Николас знал, что Александр мог просто не спросить, завалить его на плечо и отнести к мотоциклу – сил сопротивляться не нашлось бы, а по факту так было бы проще обоим. Но не сегодня, не после всего. Хотелось отблагодарить чем-нибудь, хотя бы «спасибо» сказать. «Тварь же ты, Николас, не даром тебя «Крысой» зовут. За что ты ему?»
Руки крепче обхватили плечи близнеца, тот уже понял, в чём дело.
Сказать, что крысы боятся людей никак нельзя – скорее они презирают их, терпеть не могут. Иногда даже кажется, что эти животные не могут понять, откуда взялись люди и что они делают на их территории. «Четвёрки» же были настоящими аристократами среди крыс: они обходили людей стороной. Можно сказать: равноправно делят территорию, а если подумать – сторонятся, как чумных. Взаимно.
При виде покачивающегося рыжего дуэта все четверо: и мама и дети переглянулись, пронзительно зашипели и неторопливо побежали в сторону дома, щурясь от солнца и всё быстрее перебирая лапами. Им, похоже, не хотелось жертв.
Николас шумно выдохнул и, отпустив руки, упал на задник сиденья, вытер рукавом пот со лба и с висков, с верхней губы. Крысы, похоже, в отличие от него не боялись, они ведь не знали, в каких мучениях загибаются от их укусов люди. А больше всего он боялся за брата.
- Лучше сейчас думай о еде, - ещё раз проигнорировав обеспокоенный взгляд: …а не обо мне.
Шлем казался маленьким персональным адом, ведь голову в такую жару легче отрезать, чем поместить в печку, но взгляд Александра при тихой попытке отложить его назад был слишком похож на взгляд Цербера: «хочешь лишиться головы – пожалуйста, но не со мной!»
Обняв его за пояс, Ник почувствовал, что решительно засыпает. Напряжение ушло, а с его уходом вернулась королева горячки – слабость. «Ну ничего, как-нибудь доедем», - мелькнуло в падающей на плечо брата голове.
- Спасибо, - шепнули одни губы.

>>> Заброшенная баржа на Лазоревом острове (через магазин на берегу)