Бонифаций

Двойник

Однажды, когда ты меньше всего будешь этого ждать, в твоей жизни наступит момент тяжёлого душевного перелома, беспричинной паники или, что вероятнее всего, дикого ужаса. Проснувшись глубокой ночью в липком холодном поту, ты поймёшь с пронзительной ясностью, что остался один на один со своим кошмаром. Тебе никто не поможет, твой Бог покинет тебя, и вероятность того, что ты сумеешь отмахнуться от меня, ничтожно мала.
Ты не сможешь прогнать меня. Ты не сможешь меня остановить.
Я выйду из огненного адового чрева твоего сознания, обугленный твоими мучительными сомнениями до золотистой смуглоты, непристойно жаркий и рассерженный угаром. Ты – моя Матерь, мой Отец и Создатель - исторгнешь обнажённого демона из своего зловонного горячего нутра, и тот с вызовом, оценивающе уставится на тебя из сплетения обманчивых ночных теней. Мы будем рассматривать друг друга, хотя и знали всю свою жизнь.
Я – сон. Я – не явь. Но как ты сможешь думать об этом в тот момент? Призрак притянет твой взгляд. Его волосы ещё будут влажными, пряди будут виться, липнуть к покровам, словно скользкие чёрные черви, и концами достигать середины груди и лопаток. Телосложением гость будет отличаться отменным, или же воображение нарисует тебе его таковым – гибким, сильным, стремительным, словно бросок рассвирепевшего голодного льва. Ты не найдешь во мне ни тени застенчивости. Только упрямство, алчность, самодовольство, жадность, непомерную злобливость и неуклюжую мстительность. Проказы мои будут крайне грубыми и бесщадными, что сделает меня похожим на разыгравшегося разбалованного ребёнка – на того, кого ты носишь в своём сердце.
Мои глаза - матово-тёмные, мертвенные - неотступно будут следить за тобой с затаённым в угольных зрачках липким бесстыдством. И тебя будет тревожить странное, необъяснимое чувство. От предвкушения и трепета захватит дух, я предстану перед тобой стихией непостижимой, древней и неуправляемой, не по своей воле нарядившейся в костюм шутовского бесовства.
Потом я стану приходить всё чаще и чаще. Безжалостный и сладострастный. Я буду все те крайности, что таятся в тебе. Психозы, невротические припадки, буйные помешательства и свирепая, неутолимая страсть. Я буду истерией животного визга, усмешкой в изломе окровавленных губ, распухших не от поцелуев, - от ударов и пощёчин. Опаляющая дьявольская похоть, суть обнажения, духовного распада, развратного и грязного блуда, обжигающего в своём совершенном естестве.
Я околдую тебя незаметно. Буду то нежен, то жесток, то капризен, то доверчив, то откровенно, до умопомрачения безразличен и черств. Я заставлю тебя выполнять все мои прихоти, подчиняться правилам моей игры. Я затяну тебя в крепкие сети лжи, обвенчаюсь с тобой узами греха и порока, и ничего в тебе не останется от тебя самого, только оболочка, выхолощенная, изъеденная непосильной борьбой душа. Я буду преследовать тебя всюду. Я вырву из тебя Веру, я заставлю тебя обагрять распятье своим семенем, я заставлю тебя отдаваться мне на алтаре перед лицом Бога. Потому что ты хочешь этого. Чтобы руки мои рвали тебя, чтобы я порол тебя, словно вшивого беспородного пса, мучил, насиловал, унижал… И всё это – любя тебя. Тебя одного. Потому что ты – моя Матерь, мой Отец, мой Создатель. Если я уничтожу тебя, то уничтожу себя самого. Из каждой твоей раны будет хлестать моя кровь.
Я вижу тебя насквозь, я вижу, кто ты есть. Ведь я, как ты, только решительно не завишу ни от каких суждений, не боюсь неминуемой расправы. Я уже мёртв, я и вовсе не жил никогда, и то является единственным существенным отличием в наших повадках. Ты будешь для меня вроде зверя, хищника в тесной телесной клетке, которого я буду раздражать своими клоунскими ужимками и непристойными фокусами. Я буду насмехаться над тобой, потому что в одном у тебя никогда не возникнет сомнений - я брошу тебе вызов, и ты сдашься мне. Знаю и я. Вопрос лишь в том, когда это случится.