Гаспар прибыл немного раньше назначенного времени. Меньше всего на свете он любил опаздывать, в особенности туда, где его ожидали люди рангом на порядок выше. Сегодня на совете должен был появиться Лоренцо Сиена и Праматерь собственной персоной. Что там говорить, тема собрания была более чем важной и верхушка власти вряд ли упустит возможность посносить головы с подчиненных, не углядевших за безопасностью.

Гаспар оделся как и подобает Верховному инквизитору, разве что одежду одел специально чистую и выглаженную, как будто отправляясь в последний путь. Волосы забраны назад и стянуты в хвост черной лентой, так чтобы они не закрывали лицо, спрятанное под алой полумаской. В руках, облаченных в тонкую красную кожу перчаток, неизменные четки, на поясе свернутый в несколько колец кнут. В оглушительной тишине широких коридоров каждый шаг, разносился эхом, а еле слышный шорох подола рясы был похож на шум прибоя, играющий разгоряченной на солнце галькой.
Гаспар волновался и его волнение было вполне оправданным. Хотя округ, на территории которого произошел теракт был не в его подчинении, но в том что вопросы о деталях будут задаваться с пристрастием всем участникам совета, сомневаться не приходилось. Самое неприятное было то, что сам Гаспар узнал о случившемся лишь из утренних газет и подробностей инцидента он не знал, как не знал и о точном количестве жертв и о виновниках преступления.

У входа в зал заседаний уже стояли охранники, понуро рассматривая пол. Значит Проматель или Великий инквизитор уже пришли. Только лишь заслышав приближение к месту дислокации вверенного охране объекта надзора, каждый из них устремил свой пристальный взгляд на Гаспара. Убедившись, что приближающийся человек не представляет угрозы, они снова потупили свой взгляд, обращая его в зеркальную чистоту надраенного пола. Гаспар невольно усмехнулся. Эти рослые и сильные мужчины, способные переломить шею взрослому человеку одним движением руки, походили сейчас на марионеток или даже роботов, совершая одни и те же действия практически на автомате. Кажется, что движения их тел, повороты головы или туловища были резкими и обрывистыми, более свойственными машине, нежели живому существу. Однако в случае опасности, каждый из них превращался в гибкого грациозного зверя, способного не только спасти жизнь своему работодателю, но и самому себе. Подивившись мысленно такому резонансу, Гаспар отворил тяжелую массивную дверь и вошел внутрь.
В зале заседаний не было никого кроме Великого инквизитора и Главы карательного отряда. Лицо Великого инквизитора, со слегка вздернутым кверху подбородком, не выражало ничего хорошего, но и плохого тоже. Вероятно под кроваво-красной маской была надета еще одна, маска дежурного официоза, которую Сина позволял себе снять разве что находясь наедине с сами собой или в общении с Господом, как и любой из тех, что почтит этот зал своим присутствием.
- Доброго утра Господин Великий инквизитор – Дефо пересек залу и поравнявшись в Лоренцо припал на колено и коснулся губами перстня Великого в знак почтения и смирения. Так велели традиции, но и самому Верховному инквизитору  доставляло внутренние удовольствие выказывать мужчине свое уважение. Карательнице Гаспар поклонился, сопроводив поклон коротким – Госпожа! Обстановка была деловая, посему Дефо не стал более ничего говорить, обошел стол и встал около уже привычного для него места, ожидая разрешения Карательницы сесть

Отредактировано Гаспар Дефо (31-08-2009 23:01:51)

off top// кнут с собой, он просто не вместился в подпись.

Она не опаздывала, о нет. Правительница, в крайнем случае, может задержаться, но никак не опоздать. Голова клеветника, посмевшего обвинить ее в данной расхлябанности, полетела бы с шеи еще до того, как его глупый рот успел бы раскрыться во второй раз.
Так думала Аллегра, сидя в черной капсуле аэромобиля, бесшумно скользящего в затхло-городских потоках воздуха. Костяшками затянутых в кожаные перчатки пальцев, женщина легко постукивала по гладкой двери, изредка прикладывая к ней всю ладонь, с интересом ловя легкую вибрацию двигателя. Внутри, за черными стеклами, температура была идеальна, в отличие от улицы. Кондиционер, стакан прохладной воды, даже несколько ее любимых алкогольных напитков – все, чтобы с комфортом пережить кратковременный полет. Свернутый знак силы лежал почти что на самом краю сиденья и свалился бы вниз, если бы машина качалась чуть сильнее. Аллегре нравилось наблюдать за колебанием – свалиться или все же нет? Если свалиться, ей ничего не стоит слегка нагнуться, протянуть руку и взять его с пола. В конце концов, не важно в каком виде сила попала к ней – важно то, что никто не видел процесса ее получения, как сейчас не видит ее действий водитель, отгороженный такой же гладкой, непроницаемой (лишь для него) перегородкой, сквозь которую Праматери была видна только коротко стриженая голова, глупо торчащие в разные стороны уши и несуразно длинная шея. Не все в этом мире были награждены властью, красотой, умом; в то же время считалось, что так решил Господь Бог. Отец давно оставил детей своих на земле и больше не следит за ними, как бы им не хотелось в это верить, Праматерь была живым воплощением, явной подсказкой простым людям. Человеком, притворно кланявшимся Богу, которого уже давно не существует.
На площадке, как только носок ее ноги коснулся пола, идеальным кругом женщину тут же закрыли телохранители. Да, каждый из них был профессионалом, но их было слишком много и, порой, они едва заметно сбивались с шага, что уж говорить о том, что просто мешали Аллегре идти. Перед дверьми в Зал, Правительница отстранила жестом своих охранников, оставив их снаружи вместе с парой мужчин, скорее всего принадлежавших Лоренцо, хотя ручаться она бы не стала. Тут же внутрь за ней устремился один из секретарей, балансирующий со стопкой черных папок в руках. Он разложил их по местам и исчез так же быстро, как появился. Уважаемые господа не должны отвлекаться на столь мелочные вещи, как его присутствие.
Аллегра прижимала одной рукой к груди свою папку, второй привычно поддерживая подол платья, прошла, не оглядываясь, к своему месту.
- Господа, рада, что вы нашли время явиться. Прошу всех присесть, - и только затем расположилась сама. Она села прямо и с первого раза: многие дамы, побывавшие у нее на приеме, не умели даже достойно устроиться на стуле. Они ерзали, и в голове у них явно присутствовала только одна мысль – как они будут выглядеть с помятым платьем. Аллегра, как и всегда, не позволяла себе выглядеть недостойно даже в такой мелочи.
- Не хотелось бы говорить долгую приветственную речь, так что я перейду сразу к делу. Несколько дней назад в Третьем Округе, во время проведения мероприятия, известного как Открытый Вечер Искусств, произошел взрыв. Перед вами лежат папки со всей собранной информацией, и я даю время изучить ее тем, кто еще не имел такой возможности, - Правительница недовольно оглядела молчащих подчиненных, которые, по ее мнению, уже должны были не раз и не два все «изучить». – К сожалению, терактом дело не ограничилось. При эвакуации больных, душевнобольных, из здания неизвестной командой женщин, внешне схожих с отрядом карательниц, была затеяна бойня. Впоследствии преступницы скрылись в неизвестном направлении и службы безопасности до сих пор не могут найти существенной зацепки. Это унижает наше достоинство, как власти, не способной, по-видимому, обеспечить безопасность жителям города. Господа, я хочу, чтобы вы посмотрели имеющиеся записи с камер слежения. Внимательно посмотрели и высказали свои предположения. Разбираться мы будем чуть позже, - панель в стене, на противоположной стороне от кресла Праматери, открылась, и экран на ней загорелся, давая «зрителям» возможность приготовиться к «просмотру». Аллегре не хотелось разглядывать маски в полутьме, она слегка коснулась всех взглядом, остановившись на Лойсо и Лоренцо. Представление начиналось как только приглушался и без того тусклый свет.

Отредактировано Аллегра Гернон (01-09-2009 22:44:22)

Дефо появился следом, принеся с собой довольно странное ощущение. Энергичный и в то же время осторожный, с непередаваемыми и запоминающимися сразу интонациями. Даже в официальных речах. Глава карательного отряда приветствовала Инквизитора Второго Округа согласно церемониалу, но молча. Ожидания у кресла женщина как будто не заметила. Истолковывать это действительно можно было по разному. Но вскоре на сцене появилось новое действующее лицо, завладевшее вниманием благодарной публики.
Нет, это были не шахматы. Гибрид домашнего спектакля и commedia dell'arte, разбавленные традицией античного театра. Или так: околополитическая антрипризная постановка в трёх цветах на злобу дня. Только с ролями на этот день не все ещё определились. Сольное выступление Новарро перед опущенным занавесом и вот звенит третий звонок – входит Праматерь. Она появлялась как опытная дива, привыкшая к овациям и рукоплесканиям стоя.  А инквизитор Первого округа позволяет себе опаздывать…  Но это - пустое.
Занавес. Экспозиция.
Каратель опустилась в кресло с идеально ровной спиной. Злопыхатель бы обязательно добавил «будто кол проглотила». Такая посадка действительно больше подходила к высоким жёстким стульям инквизиторов. Но кого тут удивишь излишней строгостью к себе. Кругом ведь одни аскеты… плюнуть некуда.
Белые бусины продолжали струиться сквозь ладонь и костяной череп покачивался, как маятник, отсчитывая невидимое время заседания. Регламент заседания не был объявлен. Великий не стремился занять место оратора. Видимо, справедливо полагая, что господин Наварро как непосредственный участник событий и владелец погорелого Бонпольского театра, достоин права высказаться первым после Правительницы. По крайней мере, сама Эжен придерживалась этой точки зрения.

Наварро несколько флегматично смотрел на экран, на котором мелькали кадры, заснятые на месте взрыва. В принципе, там мало, что было нового, по сравнению с тем материалом, что лежал сейчас в папке перед инквизитором, но маска мужчины, как и положено, была направлена в сторону мелькающих на экране теней. Хотя мысли Верховного  были далеко не  о самом взрыве.
«Службы безопасности до сих пор не могут найти существенной зацепки. Это унижает наше достоинство, как власти»
Чешуйчатая кожа на жестком каркасе хорошо скрыла усмешку на губах  мужчины. Как можно унизить тех, у кого нет ни Веры, ни достоинства, ни человеколюбия? Пресс центр усиленно пытался внушить населению, как скорбит власть во главе с паучихой, о погибших при взрыве. Сначала построить тюрьму. Потом назвать ее «больницей». Потом привести внутренней политикой к тому, что люди стали выражать свое несогласие с ней взрывами. А потом, расположив задницы в креслах роскошных покоев, за спиной  отрядов охраны, за толстыми стенами, усеянными камерами  Сферы, можно и «скорбеть».  Власть, во главе с Праматерью,  построенная на лжи (достаточно было посмотреть официальное сообщение на утро, после трагедии), на властолюбивых  амбициях дурных баб и фанатизме приспешников, давно уже стояла раком и только и ждала, кто же, наконец,  осмелится дать ей хорошего пинка под целлюлитный  зад.  Кто-то все-таки дал. Плохо другое. Не туда этот пинок был направлен. 
Взгляд серых глаз, несколько рассеяно смотревших на экран, среди бестолковых кадров, неожиданно выцепил … Опаньки.. А вот это было существенно. Человеческий глаз может и не увидеть, не заметить набольших деталей, когда кругом творится Ад. А вот камера, она беспристрастна. Она видит все, безэмоционально все фиксирует. Вот Манчини подходит к  старшей в отряде карателей, кричит. Вот губы стервы растягиваются в ухмылке. Вот рукоять плети похлопывает по ладони, край длинного рукава белой кофты приподнимается. Стоп! Вот! Чуть повыше запястья изрезанное, черное пятно татуировки.
Инквизитор выдохнул и нахмурил брови. Неужели, все таки офиты? Не их методы. Не их. Во всяком случае, не в Бонполе. Смысл уничтожать больных, и так обделенных судьбой, людей? И тут же червь сомнений- ну а вдруг? После того, что полгода назад сделала с ними «милостивая» власть, можно уже ничему не удивляться. В ночь перед казнью, он был  в Сфере и исповедовал Давида. Некогда цветущего мужчины палачи  превратили  к тому времени в кусок переломанного, корчащегося от боли мяса. До утра его уже не трогали, опасаясь, что он не доживет до показательного «развлечения» «благопристойных» горожан, которые придут смотреть казнь. Они проговорили всю ночь. Конечно, под пристальным глазом камер Сферы. Но если знать, о чем говоришь и читать подтексты, и благопристойная исповедь может стать диалогом. Наварро расходился во взглядах с офитами в базисе. Вера в Змия до добра не доведет. Но многие их идеи были весьма созвучны со взглядами самого священника. И вместе с тем, не мудрено, что люди, лишенные Истинного Слова Божия, душой чувствуя ложь, прячущуюся под правлеными Святыми Словами, обратили свой взор к греховному Писанию. Вина ли их в этом?
Офиты, или нет? Вопрос повис, оставаясь без ответа. Во всяком случае,  Наварро этого не знал. Да и не его это была работа. Взрыв слишком масштабный, слишком хорошо организован, чтобы расследование ограничилось силами одного округа. Его люди свою работу сделали. Собрали первичный материал, опросили свидетелей и так далее. Все материалы собраны в папке, лежащей сейчас перед ним на столе.  Когда включился свет, мужчина  подвинул папку с материалами  в сторону Праматери и Великого инквизитора.
- Вот все материалы по делу взрыва в Бонполе. Считаю, что расследованием должны заняться централизованные органы, в чью компетенцию  входят подобные дела. Меня же сейчас интересует вопрос, какие средства Госпожа Правительница готова выделить из казны  для восстановления больницы? Здание полностью разрушено, люди  максимально уплотнены, но это временные меры. Необходимо строительство новых жилых и лечебных помещений, взамен разрушенных взрывом.

Отредактировано Лойсо Наварро (11-09-2009 10:41:58)

Наварро лишь мелком гляну на опаздавшего на заседание Совета Верховного инквизитора первого округа, отметив для себя, что тот весьма неосторожен  таким несоблюдением делового этикета и субординации. Впрочем, это проблемы провинившегося господина Белла, а не его.
Чуть повернув маску в сторону Великого инквизитора, выдержал минутную паузу, толи действительно задумываясь, толи делая вид, что тщательно обдумывает ответы на заданные вопросы.
-Нет. Я не я думаю, что этот взрыв связан каким либо образом с моей персоной. Возможно, как и у любого из здесь присутствующих, у меня есть тайные  враги, порожденные моим служением на благо Империи, Аммона  и госпожи Правительницы. Но о существовании их мне не известно. И не думаю, что, даже если подобные лица сущесвуют, они организованы настолько хорошо, чтобы спланировать и осуществить этот теракт. Слишком сложно для разрозненных недругов. Тем более, что взрывное устройство было заложено остаточно далеко от зала, где я находился. Думаю, версию о преднамеренном нападении на мою персону, можно , если не отмести полностью, то во всяком случае не считать ведущей.
Инквизитор сделал небальшую паузу, давая присутствующим осмыслить сказанное.
- Мелкие правонарушения есть в любом округе города, если вы имеете в виду что-то типо драк, незначительных нарушений  Постановлений  Праматери. Вы же опытный политик, господин Верховный инквизитор, и понимаете, что если все слишком гладко, это первый звоночек о приближении крупной неприятности. Но все мелкие правонарушения, произошедшие в последнее время в моем округе,  не выбиваются из разряда среднестатистических.
При последнем вопросе губы мужчины под маской раздвинулись в холодной усмешке
-  Я не считаю для себя возможным давать аналитику данной ситуации. Пока не будет известно, кто совершил это нападение , рано говорить об аналитике. А на вопрос - кто  организовал взрыв, могут ответить только следсвенные органы, в чьей компетенции данные проблемы ,  и кто  специально обучался  для того , чтобы вести расследования. В круг моих профессиальных знаний данные навыки не входят, да и не должны входить. Мои предположения будут лишь сотрясанием воздуха. Потому я предпочту воздержаться от коментарий. Факты же все изложены в материалах дела и к ним мне добавить нечего.
Единственное, я хотел бы обратить Ваше внимание на то, что организация вечера была проведена в обход  обычной процедуры, когда Верховный инквизитор дает разрешение на проведение массового мероприятия в его округе. В данном случае проведение вечера было одобрено Госпожой Правительницей, а в документах стоит подпись господина  Верховного инквизитора Первого округа.

Верховного Инквизитора Первого округа вывела из оцепенения вкрадчивая речь своего непосредственного начальника – Лоренцо Сиены. Деланная мягкость и почти отеческая забота в тоне не предвещала ничего хорошо, уж Габриель научился за годы совместной работы это понимать, но самое правильное, что требовалось для того, чтобы бури не последовало, это внятность ответов на задаваемые вопросы. Пусть самые немыслимые или неудобные, но спорить было бы бесполезно, опасно и просто глупо, тем более, что разногласий в данном случае просто не могло быть. Совершено преступление, и преступника надо найти и отправить на плаху. Как всегда порадовало мнение господина Дефо, который очень  метко высказался о настроении населения, - шутка ли, по улицам могут бродить опасные наёмники, поймать их суждено Бог знает когда, но подсунуть маленькую конфетку с начинкой: «Всё под контролем» уже норовит. Белл немного сочувственно посмотрел на Гаспара, дурная привычка лгать своей пастве однажды может сыграть с коллегой дурную шутку. Затем взгляд лениво скользнул по статной фигурке госпожи Данте и безмятежно застыл на стене за спиной говорящего Наварро. Тон у Верховного Инквизитора был действительно веским, но по существу Габриель уловил лишь интересующие его вещи, напрочь проигнорировав эмоциональную часть. Но едва только мужчина попытался сосредоточиться на теме покушения, и по привычке сжал виски пальцами обеих рук, словно удерживая пойманную за тонкий хвостик мысль, то услышал слова, от которых его бросило в жар.
Сердце грохнулось в глотке, и скулы порозовели. Белл итак сидел прямо на стуле, а теперь выпрямился до боли в одеревеневших от усталости мышцах. Секундная реакция на собственную шальную мысль: «Попал».
Ещё бы секунду и голос даже не дрогнет, когда Верховный Инквизитор неторопливо начнёт утомительное объяснение появления своей подписи на пресловутых бумагах, и взгляды ему не мешают, и язык отлично работает, а главное разум не помутился от страха за свою шкуру.
Преодолев взбунтовавшуюся гордыню, которая едва не подсказала совершить глупых поступков, Габриель твёрдо посмотрел в глаза Лоренцо, собираясь ответить уж что-то, но тут произошло чудо, которое отсрочило необходимость оправдываться. Заговорила госпожа Данте, и её завораживающий внешний облик подействовал очень утешительно, и хотя мужчина с главой карателей лично сталкивался крайне редко, старательно игнорируя право пользоваться услугами этого элитного подразделения, но слышал о молодой даме только лестные отзывы. Одной из причин лести был явный страх перед бригадой вышколенных убийц, а вторая и третья Белла просто не интересовали, ему было довольно собственного нежелания видеть в своём округе этих предвестников смерти. Эжен говорила скупо, но по делу и у неё тоже был отчёт, немного позабавила мысль, что отчёт как какой-то пароль, который раздаёт фанты: «молодец», «не молодец». Мужчина делал вид, что слушает внимательно, на самом деле краем уха, лишь однажды в серых глазах промелькнуло неудовольствие, когда были задеты богатые горожане округа, да губы сжались чуть плотнее, когда молодая женщина собралась высказать предположения о личностях преступников, при этом походя, связав их с обеспеченными горожанами. Это было неприятно и неуместно, и уж не наёмнице вмешиваться в политику.
Однако речь была закончена, к несчастью, и Габриель тихонько вздохнул, вновь набрал в лёгкие  воздуха, и ровным, спокойным голосом тихо обратился к собранию:
-Я покорно приношу извинения за опоздание, но самое главное я не упустил, - едва ли уловимая ирония, и короткий взгляд на господина Наварро, - и госпожа Гернон вправе указать мне на недостойное поведение, но бог свидетель я имел на то веские основания…
Белл был игрок и политик, и он, конечно, допускал неприятную мысль, что все его основания ничего не стоят перед лицом установленного порядка, но грело то, что его дисциплина уже ничто по сравнению с тем, что он без стеснения обошёл право господина Наварро распоряжаться в своём округе, и пользуясь своими влиянием просто подписал пару документов и тем самым стал фактически единственным официальным лицом, которое должно было проконтролировать подготовку к мероприятию.
-Я виноват, госпожа Правительница, господа, - каяться было катастрофически невыносимо, но хуже было, что самолюбие подверглось такому мучению, - в мои обязанности, как  основного помощника господина Сиены, - вот теперь выражение лица приобрело нужную смиренность, и Верховные Инквизитор Первого округа опустил глаза, - входило предупреждение о всех готовящихся акциях с благословения Дома Солнца, но я самым прискорбным образом решил, что приобрёл достаточно опыта, чтобы справиться с простейшей организацией самому.
Можно было бы долго вымучивать объяснения, но Беллу просто не хотелось. Он снова поднял глаза и на этот раз смотрел только в глаза Лоренцо: приемнику страшно не хотелось лишаться права быть приемников и впредь особенно из-за какого-то взрыва:
-Погибли люди, - это было упомянуть действительно уместно, хотя Верховный и не испытывал от этого душевных терзаний, но иголочки вины всё равно осторожно драли кожу щёк, заставляя ощущать стыд, - я не снимаю с себя ответственности за бездарно организованный вечер, я готов предоставить все имеющиеся отчёты по планированию и эксплуатации сил и средств, привлечения сотрудников к подготовке, найти и допросить всех, кто имел доступ на территорию…Если потребуется я буду работать над этим день и ночь, господин Сиена.
Замолчал и смиренно стал ждать реакции, попутно начиная испытывать нехристианские чувства ненависти ко всем, кто был свидетелем его унизительного оправдания.

Опять эти бесконечные обсуждения, извинения и прочие пустые слова. Инквизиторы высказались, и настала череда главы Карателей. Пожалуй, ее доклад был более осмысленным и основательным из всех, что Гаспар здесь услышал. Правда говорила она о совершенно очевидных вещах, которые другие члены собрания не стали высказываться, вероятно, считая их ничтожными или по меньшей мере, само собой разумеющимися.
Странно, но никто не поддержал опасения Гаспара относительно беспорядков. Как жаль, что его никто не понял. Между тем он не имел ввиду рядовые драки, а как минимум демонстрации испуганных граждан и митинги у дома Советов. Некоторым это показалось даже смешным. Гаспар более не стал ничего говорить на этот счет. Инцидент произошел не в его округе и не в его компетенции решать вопросы глобального значения.

На экране все так же мелькали картинки, воплотившие в себя всю дикость, которая только может скопиться в человеке, а Лоренцо Сиена подводил итоги. Конечно, он был не доволен. А чему здесь можно было быть довольным? Погибли люди, а никто до сих пор не знает, кто это сделал и когда. Понятно, что решение о теракте было принято как только весть о мероприятии облетела город. Но было не ясно, почему служба охраны не позаботилась о безопасности и не проверила перед открытием все помещения на предмет бомб и любых других устройств. Если проверяли, то, как видно плохо. «Боже, такие деньги тратятся на безопасность, а у спецслужб элементарно нормальных ищеек не сыскать»

Гаспар внезапно устал этот этого собрания, тем более толку от присутствия его здесь практически никакого. Однако ситуация и сам совет нельзя было назвать таким уж бесполезными. По крайней мере, каждый из присутствующих вынесет отсюда ценный урок и приложит массу усилий, чтобы такое больше не повторилось. Конечно, если существующий инквизиторский состав не сократят или вовсе не расформируют.

Габриель осторожно выдохнул, выслушав отчётливое неудовольствие Лоренцо Сиены, которое прозвучало железным привкусом крови, которой можно было бы захлебнуться не будь господин Великий Инквизитор достаточно мудр. Белл больше не проронил ни слова, выслушав справедливое напоминание о том, что необходимо сотрудничать, а не увлекаться игрой в Бога. Ошеломляющее чувство дискомфорта не прошло, но теперь это уже не имело значения,  и речи полились дальше, как густое вино. Верховный Инквизитор просто терпеливо ждал окончания Совета, чтобы попытаться объясниться с Лоренцо, крошечные песчинки недопонимания могли обрасти такой тонной песка, что рождённый сгусток перламутра уже будет не размягчить ни лестью, ни дружелюбием, ни силой, ни упрямством.
Когда заговорил господин Наварро, то Белл лишь чуть прикрыл глаза, ничуть не удивившись последовавшему предложению о желании возглавить расследование. Горячий и амбициозный Верховный Инквизитор Бестиария порой казался Габриелю излишне порывистым и добрым, особенно трогательно выглядели забота о сбежавших психах, и в этом проявлялось столько человеколюбия, что Верховный Инквизитор Первого округа внутренне начинал недоумевать о том, что вообще Лойсо делал в рядах Святой Инквизиции. Деятельность, требующая железной воли и полной отстранённости от такого понятия, как «любовь к людям». Можно ли было ударить собаку? Тут Габриель с детства мог ответить: «Никогда», а вот на вопрос о том, можно ли было ударить человека, юноша всегда отвечал: «Да, без воздаяние человек слабеет». Слабеет воля, рассудок, притупляется чувство меры и пропадает желание развиваться нравственно. Интересно, что на этот вопрос отвечает господин Наварро..
Ввязываться или не ввязываться в эту забавную игру в восстановление Бонпола? Белл прикрыл глаза, явно не желая принимать участие в этом, слишком утомительный округ, да, и возиться с таким числом несчастных, было бы бессмысленной тратой времени и сил. Испросить же просьбу сделать кое-что и в своих интересах Габриель решил при личной встрече с господином Сиеной, а надежда, что Великий Инквизитор не откажется хотя бы выслушать, почти переходила в уверенность, едва Белл поднимал взгляд на Лоренцо и видел, что тот всё ещё не высказался прямодушно о разочаровании от Совета.