- Добрый вечер, господин Великий Инквизитор.
Устав велит опуститься на колено и прикоснуться губами к массивному перстню на руке владыки. Кисть пахнет сложной смесью ароматических масел, к которой примешивается горьковатый запах кожи. Против обыкновения обострившееся чутье, настороженное и пристальное внимание к деталям. Тема визита, к сожалению, не предполагает расслабленности, но сад Великого Инквизитора действует наперекор рассудку.

Проходя меж белых изваяний, Ричард невольно придерживал шаг. Если бы позволил регламент, он, пожалуй, не смог бы побороть искушение задержаться, хотя бы ненадолго, на несколько секунд, чтобы заглянуть в мраморно-холодные лики. Оптическая иллюзия приближающихся сумерек? Или невероятное мастерство чьих-то усердных, благословленных Небесами рук? Почти живые в переменчивом освещении, но неестественно белые, недвижимые, скульптуры вызывали двойственные аллюзии.

В голове роились вопросы. Почему сад, а не рабочий кабинет? Подчеркнуто-неформальная обстановка. Изысканные произведения искусства. Пожалуй, Эмерсон хотел бы узнать имя талантливого автора, но пока - не время и не место. Пресс-секретарь поднялся с колен, ожидая, когда заговорит Сиена, и отчего-то ощущая странную неловкость: длинный, вытянутый и острый, как карандаш, он смотрел на Великого чуть сверху.

Отредактировано Ричард Эмерсон (19-09-2009 16:45:36)

Последовав приглашению, Эмерсон опустился на скамью вслед за Лоренцо.
- Как Вы просили, я составил для Вас подробный отчет о программе информирования. Не решусь занимать Ваше время техническими деталями, они на этом кристалле, - пресс-секретарь извлек из наручного коммуникатора маленькую пластину с данными и протянул ее Великому инквизитору. - Здесь данные по трем округам, собранные социологическими службами и обобщенные в отделе контроля, а также мои предварительные оценки и кратковременный прогноз ситуации.
Видя, что Лоренцо продолжает внимательно слушать и не выказывает желания задать уточняющие вопросы, Эмерсон продолжил:
- К сожалению, многое будет зависеть от действий, предпринятых службами поддержания порядка. Нашему отделу необходимо хотя бы приблизительно ознакомиться с программой этих действий, и именно это я хотел с Вами обсудить, если позволите. Я хотел бы заручиться Вашей поддержкой в таком непростом деле, как координирование информации между различными ведомствами. На данный момент отдел пропаганды не располагает достаточными полномочиями, чтобы обращаться напрямую в силовые ведомства, а они не желают делиться с нами информацией без Вашей на то санкции. Секретариат господина Верховного инквизитора Третьего округа тоже не торопится с ответом, хотя запрос поступил к ним еще позавчера днем, в четырнадцать часов.

Ричард вопросительно глянул на Лоренцо, ожидая ответа. Целью визита пресс-секретаря было, в числе прочего, прояснение многих белых пятен и неожиданных проблем, которые возникли в ходе практических мероприятий по поддержанию порядка в городе. Удивительно, насколько нежизнеспособной и громоздкой оказалась бюрократическая машина в ситуации, когда возникла реальная угроза ее жизнестойкости.

Отредактировано Ричард Эмерсон (19-09-2009 19:08:07)

В голосе Великого инквизитора Эмерсон угадал решимость прекратить бессмысленные проволочки самым рациональным и эффективным способом - а их в арсенале госслужбы имелось предостаточно. В который раз Ричард ощутил на деле результат воздействия информации на чьи-то судьбы, и нельзя сказать, что он не был этому рад: своевременная замена кадров обеспечит наилучший результат, именно на такое решение Великого и рассчитывал пресс-секретарь. Любой механизм, если он не функционален, подлежит переборке и ремонту, в ходе которого изношенные детали следует заменить или модернизировать. Одной из таких деталей являлся сейчас секретариат господина Верховного инквизитора третьего округа. Неприятным воспоминанием кольнул достаточно эмоциональный разговор, состоявшийся вчера утром, когда Ричард, взбешенный бездарно упущенным в ожидании временем, позволил себе резко оборвать витиеватые экивоки одного из подчиненных Верховного. Именно после разговора он решился "прыгнуть через голову" и обратиться к самому Лоренцо. Благо, тот дал на это соизволение.

Поведение секретаря, разумеется, застряло в памяти и заставило Ричарда выстроить цепочку некоторых умозаключений. Что-то едва уловимое в том, как именно Сиена произнес слова об отказавших в содействии, подтолкнуло Ричарда сделать еще один рискованно-откровенный шаг...

- Господин Сиена. Я имел беседу с секретарем, обязанным предоставить мне информацию по мерам пресечения беспорядков и социального обеспечения пострадавших. Мерам, которые должны были проводиться с санкции Верховного инквизитора Третьего округа еще двое суток назад. Меня, откровенно говоря, крайне смутил тот факт, что подробный и четкий ответ так и не был мною получен. Я не спешу делать выводы и ни в коем случае не ставлю под сомнение информированность секретаря. Но... - пожалуй, наступил редкий момент, когда у Ричарда Эмерсона возникли трудности с формулированием. Он сжал губы, лихорадочно и мучительно лавируя между словами "саботаж", "диверсия" и "некомпетентность", - в этому случае я затрудняюсь в трактовке поступка непосредственного подчиненного господина Наварро. Возможно, мне следовало сперва информировать господина Верховного инквизитора?

Отредактировано Ричард Эмерсон (19-09-2009 20:19:49)

Оценив тонкий ход Великого, Эмерсон в жесте несколько преувеличенного смирения опустил голову и проговорил, пряча невольную усмешку:
- Я буду молить Господа нашего Иисуса Христа, чтобы здоровье господина Верховного инквизитора как можно скорее оказалось вне опасности. Его духовное и физическое содействие так необходимо нам в эти многотрудные дни.

Ричард был абсолютно уверен, что Сиена поймет все его невысказанные сомнения.
И, если таковые являются обоюдными, то это могло означать только одно: Сиена не рассчитывает на Верховного. Он будет проводить политику напрямую при участии Праматери, а это уже говорило о многом.
Невольно Ричард вновь обратил внимание на руки владыки. Затянутые в перчатки, с перстнем поверх - явным знаком непререкаемой власти, они могли и умели столь многое. Они могли перевернуть судьбы множества людей, не прикасаясь к ним даже мизинцем. Если бы этими руками управляла иная, менее разумная голова, Эмерсон, пожалуй, не был бы уверен в правильности этих действий. Сейчас же он ощутил, как между ними, - двумя инквизиторами, двумя деталями сложной и взаимосвязанной системы, - несмотря на пропасть в общественном положении, протягивается нить взаимопонимания. Они сходились во взглядах на многие вещи, и Ричард заранее полностью одобрял все меры, которые будут предприняты этим человеком, одетым в кроваво-алые одежды. И всё же... Так некстати Ричард вспомнил о статуях. Оглянувшись на дорожку, по которой он пришел сюда, Дик отметил, что начало темнеть. С минуты на минуту вспыхнет освещение, парк и скульптуры преобразятся.

Ричард почувствовал, что Лоренцо уже несколько секунд с любопытством наблюдает за направлением его взгляда. Осознание мягким, но сильным толчком вернуло его в реальность:
- Господин Сиена, у Вас будут для меня какие-нибудь новые распоряжения?

Отредактировано Ричард Эмерсон (19-09-2009 21:03:57)

Как только Сиена встал со скамьи, Ричард немедленно поднялся следом. В мыслях он уже набрасывал текст следующего новостного выпуска. Работа предстояла интересная, творческая, а главное, перспективная.
И, безуслово, оздоровляющая. Для всего, без исключений, административного аппарата.
Однако предложения совместно преклонить колена он не ожидал. Ричард благодарно кивнул в ответ:
- Для меня это огромная честь, господин Сиена.
Они шли по дорожке между темнеющими кустами, Ричард на предписанных полтора шага позади Лоренцо. Пресс-секретарь чувствовал, как напряжение медленно, но верно отпускает его, тонет в вечерних песнях цикад, сменяясь усталостью от плодотворного дня.
Фонари зажглись постепенно, озарив мягким, приятным золотистым светом лужайки, идеально ухоженные растения. Глаза быстро привыкли к свету, и Дик различил впереди рукотворное чудо, резное кружево Капеллы.

Об этой жемчужине архитектуры Эмерсону доводилось слышать, но ни разу он не имел возможности оценить убранство Капеллы собственными глазами. Крутившиеся в голове фразы, логические цепочки, наметки предстоящих распоряжений - всё это внезапно стихло, когда они оказались у взметнувшегося ввысь арочного входа. Ричард различил причудливую вязь растительного орнамента, очерчивающую контур древних створчатых дверей, бегущую к своду арки и исчезающую в полумраке. От камня веяло древностью, той бездонной глубиной времени, которая не поддавалась человеческому осознанию. Невозможно охватить мыслью все века, что прошли мимо этих стены. Прикосновения рук, давно рассыпавшихся в прах. Прах развеял ветер.

Отредактировано Ричард Эмерсон (19-09-2009 21:38:44)

На несколько мгновений Ричард, казалось, забыл, как дышать. Затем, словно в полусне, неловкий как большой циркуль, сделал шаг. Другой. Следуя за Лоренцо, миновал длинные ряды скамей и, медленно перекретившись, опустился на колени перед алтарем.
Он вдыхал запах ладана, но здесь даже этот привычный с юношеских лет аромат был иной. Смешанный с хрустальной прохладой воздуха, плывущий меж колонн к полукруглым каменным нервюрам, и где-то там, в неизмеримой высоте, под самым куполом смешивающийся с густым, горьковатым и терпким запахом древних деревянных балок и перекрытий.
Здесь не было мертвой тишины. Тишина жила в каждом едва слышимом шерохе, отраженном бесчисленное количество раз от мрамора стен, барельефов, фигур, которые застыли по прихоти мастера. На полувздохе, так и не обернувшиеся, не прикрывшие глаза, не завершившие жест благословения. Казалось, что время замерло навеки, запечатлев на их лицах мраморной печатью то, что пролетает мгновениями в остальном мире и исчезает без следа.

Ричард молчал. Он не мог произнести ни слова, сложив молитвенно руки. Он не сразу понял, что мешает ему смотреть на изображения святых, почему скульптуры начинают расплываться, а неяркий свет преломляется тысячью бликов.
Что-то глубинное, давно и, как ему казалось, навсегда похороненное внутри, вдруг заворочалось, причиняя боль, неудобную, нежеланную, заполняющую самые темные пустоты его существа. Это новое чувство, имени которому он не знал и не мог дать сейчас, было настолько неожиданным, что Ричард потерялся. Его трезвый, рассудочный, холодный разум замер в бессилии перед величием подлинной Красоты.

Что-то обожгло веки. Ричард моргнул несколько раз, очертания фигур расплылись. Инквизитор низко опустил голову и закрыл руками лицо, надежно упрятанное в скорлупу маски.

Отредактировано Ричард Эмерсон (19-09-2009 23:03:03)

Многие минуты протекли в молчании. Только тихо потрескивали свечи, да неясные шерохи витали меж каменных колонн, словно призраки давно ушедшей эпохи. Той, где - свободные и прекрасные - существовали радости жизни, богатейшие ее краски и оттенки. Той, что сейчас наполняет скудными своими отголосками эту древнюю капеллу.

Новые дети не помнят старых песен. В душе людей этой новой уродливой формации ростки любви приобретали такую же уродливую форму, стиснутые со всех сорон догматами, предписаниями и неизбывным страхом. Но они этого, в большинстве своем, не ощущали, принимая как должное. Человек привыкает ко всему, в этом - корень и первооснова выживания. Точно так же Ричард привык к пустоте, которая сопровождала его всю сознательную жизнь. Он пытался найти замену ей в бесконечной работе, пытался заглушить ее жалкими попытками отвлечься, погрузиться с головой в хитросплетения сложных узлов, передаточных механизмов и шестеренок той Системы, которой служил верой и правдой.

Но ни на секунду пустота не отпускала его. Ни единую секунду своей жизни он не мог сказать с уверенностью, что счастлив.
В минуты тихих ночных молитв он иногда думал о том, что такое - Божественная Любовь. Почему он не способен ощутить ее. С течением времени ему начало казаться, что Любовь божья - дар для избранных, что предназначена она для кого-то другого, но не для него. Богословие и теософия твердили о бесконечной, беспредельной любви, но Ричард ощущал лишь бесконечную усталость.
Сейчас, стоя в молчании на коленях рядом со своим Владыкой, Ричард боялся поднять глаза, чтобы улегшееся было беспокойство не всколыхнулось, не стронуло и не смело в одночасье те стены и бастионы, что были выстроены годами аскезы, проповедей, убеждений, снова проповедей, самоотрицания, самоуничтожения в беспросветной черноте инквизиторской сутаны.

Он слышал, как шепот Великого инквизитора оборвался. Но так и не произнес ни слова. Со сторны можно было подумать, что он находиться в состоянии глубочайшего молитвенного покоя - но Бог свидетель, не было покоя в душе Ричарда Эмерсона. И быть может, не будет уже никогда.

Отредактировано Ричард Эмерсон (20-09-2009 00:04:27)

Эмерсон очнулся. С усилием пошевелился, отнял руки от лица и сотворил крестное знамение. Ладони были влажными.
Пересилив себя, пресс-секретарь торопливо поднялся с колен: задерживать Лоренцо было непростительной грубостью.

Было отвратительно неловко поворачиваться к Великому инквизитору. Полностью овладев собой, Ричард в который уже раз молчаливо возблагодарил Небеса за предписание не снимать маску. Эта тонкая оболочка давала хоть какое-то ощущение безопасности, ограждая от непрошенного вторжения в помыслы и чувства.

Дик не мог допустить роскошь думать здесь и сейчас о том, что произошло с ним, Ричардом Эмерсоном, таким профессиональным, непроницаемым и невозмутимым человеком, перед алтарем, украшенным мраморными изваяниями. Что за унизительное проявление слабости он позволил себе в присутствии второго лица Аммона. Думать об этом он будет потом, оказавшись наедине с собой - если, конечно, ему позволят это сделать. Сейчас они вежливо раскланяются, и каждый вернется к своим обязанностям. Напряженный график последних дней не позволяет расслабляться. Возможно, сказываются нервы.

...Быть может, поэтому скульптуры так пронзительно, невыразимо прекрасны.
Божественная Любовь...

В тишине капеллы хрипловатый голос инквизитора, многократно усиленный эхом, неожиданно прозвучал громче, чем ему хотелось бы.
- Господин Сиена... Простите мне мое любопытство. Но эти несравненные мраморные статуи - чьим искусным рукам мы обязаны их существованием? Не сочтите за дерзость, но я потрясен...

Отредактировано Ричард Эмерсон (20-09-2009 02:04:15)

Пресс-секретарь на секунду прикрыл глаза. "Пощадил. Сделал вид, что не заметил".
Ричард не мог поблагодарить Лоренцо вслух за проявленные им мудрость и такт, поэтому сделал это про себя. И без того глубокое уважение к Великому инквизитору Аммона, признательность за доверие, за возможность проявиться в ревностном служении и работе, укрепились. Двадцатилетний семинарист-богослов, благодаря внезапной протекции этого человека назначенный в отдел пропаганды - Ричард помнил всё. Помнил, кому обязан, помнил, как днями и ночами молился, благоговейно произнося перед Господом имя Лоренцо Сиена, прося для него благ и охранения от напастей. Молодой человек с пламенным сердцем с годами превратился в холодного и достаточно циничного пресс-секретаря, но признательность осталась. Эмерсон не забывал своих обещаний, даже несмотря на то, что даны они были самому себе и очень давно.
"Я оправдаю, я обязательно оправдаю Ваше доверие..."
Он оправдывал, как мог и как умел, вот уже восемь лет.
Он знал, что Сиена ценит его и уважает за профессиональные качества, и потому работал не за страх, а за совесть - как работал и сам Великий инквизитор.

Быть может, странно, но до сего момента Ричард не задумывался о том, каким образом проявляет себя в жизни не инквизитор, но человек по имени Лоренцо Сиена. Так значит, он реставрировал эту Капеллу... Леонид Шеридан? Имя было Дику не знакомо.
- Господин Шеридан - прекрасный мастер... Позвольте, но я никогда не слышал о нем. Он проводит выставки? Возможно ли посетить их?

Ричарду безотчетно хотелось покрепче ухватиться за это новое ощущение, приобретенное здесь, в Капелле, на холодном мраморном полу. Он не хотел отпускать. Хотел вернуть, снова пережить это чувство, понять, что же с ним произошло, поскольку вряд ли Сиена намерен часто приглашать его для совместной молитвы.