Нечасто студентам Семинарии выпадали подарки на праздники. Еще реже это были подарки в виде выступлений очень известных артистов. Близилась Пасха и Аллен на Совете Семинарии услышал от молодого помощника преподавателя весьма смелое, но интересное предложение – пригласить выступить в Семинарии кого-нибудь из знаменитостей. Остальные  члены совета только рассмеялись, замахали руками. Это невозможно, да кто же согласится. Неслыханно. А расходы? Кто им заплатит, если в Семинарии все расписано до мельчайших затрат.
Диксон  тогда подождал когда все успокоятся, потом пришлось постучать рукояткой хлыста по столешнице.
- Господа преподаватели, я думаю, что это можно попробовать организовать. Успехи семинаристов выше всяческих похвал, дисциплина на хорошем уровне, в спортивных соревнованиях межу школами наш младший состав занял все призовые места, старший состав успешно показал себя в соревнованиях со сборной Унеиверситета.  И Пасха. Великий праздник.
Я попробую переговорить лично. Вот только с кем?
Далее около получаса обсуждали кандидатуры. Сошлись на известнейшем в Аммоне Флориане Грине. Преподаватели Семинарии восторженно отзывались о нем, Диксон только кивал.
- Хорошо. Оставим этот вопрос. Господин секретарь, - Аллен обернулся в строну своего секретаря, - позвонит и договорится о личной встрече. Я попробую уговорить его. Теперь обсудим порядок предоставления отпусков ученикам старших курсов и возможность провести каникулы в стенах семинарии для тех, кто по каким-либо причинам не сможет поехать домой. В этом году таких учеников в два раза больше, чем в прошлом, значит и расход по этой статье увеличится.
Итак предложения?
На этом собрание продолжилось….
…Через два дня секретарь зашел в кабинет и доложил, что господин Флориан Грин согласен принять директора Диксона в 11.30 утра. До Светлого праздника Пасхи оставалось всего несколько дней…
В назначенное время из флаера с эмблемой Семинарии выбрался высокий человек, облаченный в черный, дорогой ткани костюм, водолазку под горло, дорогие ботинки, и такой же черный длинный плащ  классического покроя из  мягкой матовой кожи, который еще больше расширял в плечах и без того безупречно скроенную для своих лет подтянутую  высокую фигуру  и делал еще выше ее   обладателя. Руки прибывшего были затянуты в тончайшей кожи черные перчатки, плотно охватывающие пальцы и почти неощутимые, на лице полумаска закрывающая только глазницы и переносицу – одна из тех масок, которые не полностью скрывают лица, дают простор фантазии и раздражают тем, что разглядывающий лицо ее обладателя, его мерцание глаз, очертание губ, подбородка и так эффектно обрисованных скул, с трудом удерживает себя от желания сорвать узкую черную полоску бархата и увидеть таинственное притягательное лицо.
Иногда такие опыты восхищают тем, что открывается истинно привлекательное лицо, а иногда маска милосердно скрывает заурядность.
Маска директора Семинарии была как раз из таких – черной, бархатной, прикрывающей глазницы, брови и переносицу. С широкими разрезами, позволяющими хорошо видеть темные глаза и улавливать выражение глаз. С острыми  сужающимися к вискам краями, странным образом привлекающим взгляд к присыпанным изморозью седины вискам и короткой стрижке густых волос.
Этим посетителем был директор Семинарии Аллен Диксон, встреченный высоким пожилым секретарем господина Флориана Грина. Аллен коротко склонил голову на предложение войти и последовал за своим провожатым.
Господин Грин решил устроить  деловую встречу в своей гостиной, но гостя не спешил встречать. Его голос, достаточно громкий и возбужденный доносился откуда-то из-за двери, ведущей в другое помещение.
Тощий старик-секретарь бесшумной тенью нырнул в открытую дверь докладывать о посетителе, Диксон тем временем слушал громкий голос хозяина, разглядывал помещение и заинтересовался видом из большого панорамного окна.
Комната вообще была примечательной. После своей аскетичной квартиры и комнат семинарии роскошь бросалась в глаза, аромат искусственного освежителя воздуха бил в нос, но не мог до конца замаскировать иные запахи – старой пепельницы, алкоголя и спертый запах, еще не выветрившийся из стен этой явно недавно прибранной комнаты.
Так выглядят и пахнут гостиничные роскошные люксы после того, как из них наконец-то съехали слишком развеселые и безалаберные постояльцы и номер  привели в божеский вид.
Голос Флориана все так же доносился из-за двери. Аллен стоял лицом к окну, сцепив руки за спиной, разглядывал вид, открывающийся из него,  прислушивался к тому, что хозяин квартиры болтает какому то знакомцу по телефону и  терпеливо ждал.
Наконец, за спиной послышались шаги и в комнату быстрым шагом вошел сам Флориан Грин.
Аллен обернулся у нему, растянул губы в официальной приветственной улыбке и кивком дал понять, что благодарит за предложение хозяина.
Пышные формы знаменитости были спрятаны в домашнюю одежду. Аллен только скользнул взглядом по округлому животу, обратив внимание на надпись на футболке, да задержался на тщательно замазанном синяке на щеке. Этот синяк, ароматизатор, помещенный в комнате и темный напиток в фаянсовой чашке, с которой буквально влетел в комнату Флориан очень гармонировали друг с другом.
Стоя в проеме окна, лица директора было не видно, лишь черный высокий силуэт. Зная, что собеседника такое положение может нервировать, Аллен сделал несколько шагов навстречу и в сторону, словно появляясь из тени встал перед Флорианом и снова ему улыбнулся.
Может быть из-за того, что движения Флориана были слишком стремительны  и торопливы, движения его гостя показались бы на этом фоне слишком размеренными и медлительными.  Диксон расположился в кресле, откинулся на мягкую спинку, заложив ногу на ногу и уперев подбородок в кулак с интересом:
- Но прежде я хочу дослушать окончание занимательной истории, которую вы так оживленно кому-то рассказывали.  И, пейте свой чай.

Этому человеку было все равно до светской беседы и всего прочего. Он лишь из вежливости предложил чай-кофе и пропустив мимо ушел слова Аллена открыл ноут. Даже бровью не повел.
Что ж, избалованность звезд их главный признак. Они привыкли к вниманию и командному тону.
Аллена он позабавил.
- Понятия не имею, какая у нас акустика.  На память не помню сколько мест. Нужно смотреть в документах. Если хотите наш завхоз все расскажет. Сами приедете и сами все увидите. В семинарию вас пропустят. Вашу помощницу тоже. 
Аллен наблюдал за ленивыми телодвижениями полного тела умостившегося в кресло, благо хозяин не обращал на своего гостя ни малейшего внимания. Прищурился, увидев край татуировки, ухмыльнулся каким-то своим мыслям.
- Репертуар – классика. На Ваше усмотрение. Вы будете выступать перед юыми семинаристами. Прилично, но не занудно. Я хочу порадовать своих воспитанников.
Аллен вынул из кармана сотовый, открыл папку с файлами и нашел нужное. Нажал кнопку
- Что касается цены…
Аллен немного убавил звук. Музыка с сотового всегда его раздражала. Такое звучание портит даже самую лучшую мелодию. Конечно если слушать через наушники… но…
Маленький сотовый тем не менее не искажал голос и как мог передавал все оттеки и оригинальность мелодии и текста. Если бы не другие произведения и не послушай Аллен это голос не единожды ни за что бы не поверил, что исполнителем сей сомнительной в плане цензуры песни является вот этот полный, высокомерный человек, сидящий напротив.
- Что касается цены… - Аллен продолжал копаться в телефоне и не поднимал глаз, отвлекаясь на поиск, - … так вот что касается цены, то этот вопрос может звучать совершенно однозначно – я пришел просить Вас выступить бесплатно. Святой праздник Пасхи, дети. Прекрасный повод для благотворительности и хорошая реклама. Ваша репутация безусловно станет еще прочнее в мире шоу-бизнеса.
Последние фразы звучали как аргументы, телефон продолжал проигрывать песню, Аллен продолжал копаться в папках.