Морской берег

Мануш мог соврать, что лучшего рыбака на том пляже, кроме него сегодня не было и что цыган родился с удочкой в руках, чему мама наверное была рада. Гулять в четвертом округе он любил, все вокруг было таким настоящим, пропитанным жизнью, никаких картинных галерей, которые открывали жены великих мужей, никаких накрахмаленных воротников, а самое главное никаких святых отцов, которые все знают лучше других, поскольку у них прямая связь с богом и тайная переписка с кляузами на своих же. С охраной нечего было переживать за свою шкуру, но "Теленок" и сам мог постоять за свою темную душонку. Алхимик не был сморчком, корпящим в маленькой лаборатории над ингредиентами, что бы поддерживать "Белоснежку" надо быть юрким парнем, собирать слухи, анализировать обстановку, творить и не давать спуску пронырам, сующим нос в дела мадам Белоснежки.
- Если женщина говорит, что любит, значит любит. Найдешь тебя потом в твоих норах.  Пользуйся моментом, пусть поухаживает, носки заштопает, завтрак приготовит что ли. Тост джемом намажет, - цыгану только любовных дел Якоба и не хватало. Мэри не каждому говорила о своей любви и чувствах, и что они в Якобе находили не понятно, он же в порыве говорливости, мог местных красавиц сравнить с козой, забыв про трепетную лань.
Мануш задумчиво посмотрел в сторону, заметив одного из должников, которого сейчас в городе быть не должно. Бедняга не ожидал, что сегодня Алхимик решил устроить променад по развалинам. А глаз у цыгана верный, помнит все рожи подозрительные.
- Вот засранец!  - Якоб припустил так, что только пятки мелькнули. Цыган выплюнул сигарету, быстро осмотрел руины. Мануш точно знает, что "бес" нырнет под землю, такое уже было, но теленок знал и краткий путь к "Белоснежке", правда стоит поднажать. Мануш сорвался с места, подав знак своим ребятам и перемахнув через каменную глыбу в сторону разлома в стене. Когда-то это были улочки, может и не самые аккуратные, но теперь это горы обломков. Камни скрипели под грубой подошвой ботинок, зазевавшиеся, редкие прохожие прижимались к стенам, только бы не попасть под ноги крепким ребятам.

Прекрасное спокойное утро заканчивалось сумасшедшим бегом по руинам. В детстве они казались намного страшнее, с возрастом отлетела шелуха нелепых историй, которые летали вокруг руин. Самая страшная история была про кровавого карлика, человека который не смотря на свой рост обладал невозможной скоростью и ловкостью. Гном собирал уши тех, кто нарушал границы его территории. Чего только про руины не наплетут, теперь это только глупые сказки. Взрослым доступна другая информация, где и сколько банд организовали убежища в развалинах, одиночки, которые давно спятили и могут жить только среди камней, как в норах.
   Обрывки кашля где-то рядом, значит “Бес” не нырнул в свое подземелье. Мануш сбавил темп, осмотрелся, рассчитал, как лучше сократить дорогу. В голове возникла мысль, что за обломками стены, которая раньше была частью дома, есть узкий расчищенный путь. Цыган развернулся, под ногами скрипнули осколки стекол.
  Штырь который выбрался из-под земли здесь не должен был быть, значит кому-то нечего было делать. Кусок железки был совсем маленьким, но удаленьким.Цыган зацепился штаниной и боком проехался по земле, успев сгруппироваться. На лицо осело целое облако пыли, скрипнул на зубах мелкие песчинки. Послышался треск ткани, шов на рукаве куртки не выдержал. Мануш в который раз чертыхнулся и ловко поднялся на ноги, рассматривать повреждения одежды не стал, чего уж жалеть о куртке. Цыган подобрался весь  и помчался дальше.
  Крыса сохраняла спокойствие не долго, естественное чувство сохранения подсказало ей, что пора смыться в ближайшую щель, поскольку кто-то крупный, очень быстро приближался.
  Мануш глянул на блаженный вид друга который “потерялся” в руинах, ребята из охраны быстро подошли.
   - Берите его на плечо и пошли уже работать. Спринтер, мать его, - Мануш сопя сплюнул в сторону.

Охранники были сердиты больше чем Мануш, им пришлось совершить утреннюю пробежку из-за Якоба. Ребята смотрели на “Беса” из-под лбов, они знали, что у мужика с головой большие проблемы и путаница в словах еще не самое страшное. И тащить Якоба на себе, им точно не хотелось, но если цыган скажет нести, значит будут тащить. Работа на дороге не валяется, терять место с хорошими деньгами никому не хочется.
  Мануш взглядом обвел развалины, уз по щелям он лазить точно не будет, все эти развалины интересны ребятне, которая хочет найти клад кровавого гнома, а в взрослой реальности, все клады уже нашли на этих руинах, и самое ценное — жестяные банки и осколки.
- Они тебя тоже любят,  -усмехнулся Мануш. Хорошо было бы сейчас воды глотнуть, а в кармане только фляга с остатками виски. Ветер доносил шорохи тихие и меняющиеся. По руинам надо вообще перемещаться тихо, а они кашляли, носились аллюром по развалинам и ругались.
  - Как там говориться, - Цыган заметил тень возле одной из разрушенных стен и забрал у телохранителя наваху. Лезвие тускло отразило утренний свет, щелкнул фиксатор.
- Волков бояться в лес не ходить. Одна из твоих прибауточек.
Из-за угла появились местные жители, кривые морды и потертая одежды. Мануш внимательно посмотрел на дубинки и увесистые цепи. Утро переставало быть томным, а цыгана только намекни на драку, он уж не прочь почесать кулаки о чью-то заросшую морду.
- Рауль, сколько дней. Это ты правильно ребят позвал, сам накопившейся долг уже и не донесешь. Сколько ты нам должен? - Мануш прищурил один глаз, рассматривая всю компанию , на лице появилась нехорошая улыбка. Цыган лениво снимал грязную куртку, медленно шевелился, как снежный барс, перед нападением на жертву. -Я куртку постелю, вы сюда все складываете. Жаль мешок не захватил, неожиданная такая встреча. Счастливый случай и твое желание расплатиться.

Мануш вздрогнул от такого смеха, если бы не знал “беса”, то подумал, что тот окончательно свихнулся. Вот на посмеяться Якобу хватает легких, позубоскалить это сколько угодно.
         Компания собралась просто замечательная, один второго страшнее и опасней. Мануш размял шею, осматриваясь. Подползали любопытные, из любителей снять с трупов последнее. Одеждой не гнушались, обувь забирали уж точно, цыган как раз сегодня хорошие ботинки надел, за такие и прирезать не большой грех. Ребятки за спиной молчали, оно и верно, когда “Теленок” говорит, можно помолчать, но готовились они к худшему. При случае Якоб умчится под землю, это хорошо, во время боя было бы сложно следить за нападавшим и за другом. “Бес” за себя постоять мог, но Мануш все равно отвлекался бы.
- На небольшой шум столько любопытных глаз, - цыган цокнул языком и оскалился в кривой усмешке.
- Хотел себе домик подобрать, крепость стен проверить.
Кто бы сомневался, что у должника денег нет. Можно продолжить свару, сцепиться, но в руинах слишком много людей без тормозов, которые хотят поживиться. Ну, уложит Мануш и его ребята, десяток бродяг, на этот десяток еще примчится столько же. Не самое лучшее время для разборок, не подходящий момент и место. Быть жертвой случайной и глупой смерти не хотелось.
- Ты Рауль заходи в гости, когда будет с чем идти, - Мануш убрал нож, накинул куртку. День был сегодня странным, начался как-то криво. Рыбная ловля с порванными лесками, беготня по руинам, и такая встреча. Треснул рукав куртки и обвис на руке.Цыган медленно перевел взгляд с рукава на Якоба. Все слова куда-то делись, оставив после себя только эмоции.
- Все ребята, давайте домой, -  Мануш жестом указал охране, что они отходят мирно, улыбаться при этом не предлагал.

Отредактировано Мануш Тига (17-08-2009 21:42:51)

Цыган шел среди руин, засунув руки в карманы брюк. Размышлял он над многим, все больше убеждаясь в том, что четвертый округ живет правильно. Свои законы выживания, намного лучше тех, что кто-то там прописал на бумаге и пытается из всех сил следовать им.
-М? - Мануш оторвался от своих мыслей, Якоб решил показать фокус, хотя фокус с побегом в руинах кажется уже не переплюнуть. Цыган оступился, камень на который он наступил выглядел надежным, но на самом оказался хлипким. Кругом скелеты домов, от некоторых остался только фундамент и горка камней. Ничего примечательного цыган не увидел, стена и стена, если Якоб решил ее пробить стеклом, то это интересный фокус. Мануш вытянул из кармана флягу с виски, сделал пару глотков и чуть не поперхнулся. "Бес" каким-то несчастным осколком заставил стенку рухнуть. Люди копошились, издавали характерное сопение, видимо не ожидали, что сегодня их "дворец" навестит великий фокусник всех времен и народов.
- Удивил, - Мануш хлопнул друга по плечу, рассматривая восстановление стены.
- Может мне из “Белоснежки” собор отгрохать? - цыган еще раз промочил горло “огненной водой”.
Не редко в развалинах находили тела вот таких вот деятелей, которые приходили вдохновение искать на разрухе.
Дополнительный ход хочешь что бы тебе нарисовали, а ты научишься в нем исчезать? - цыган провел пятерней по волосам и побрел по знакомой дорожке. Еще придется попетлять что бы выбраться к притону и хорошо бы что бы никто не попадался на пути. Алхимик с ободранным рукавом представлял устрашающее зрелище для обладателей нежной психики.

Наркопритон "Белоснежка"

<<< Заброшенная баржа на Лазоревом острове

- Не спи, Николас! Рыжий Ники, проснись. Сколько раз я говорила тебе: спать нужно в кровати, а не где попало… - тёплый, упрямый, искрящийся любовью мамин голос выхватил Ника из дрёмы перед самым крутым поворотом. Пальцы рефлекторно сжали куртку брата, хотя он и без того, наверное, заметил, как младший клевал носом в его плечо всю дорогу. Надо же, и от совести иногда есть польза: кто знает, как бы обернулась ему эта дорога, сиди он на своём мотоцикле. Николас глубоко выдохнул, стараясь избежать очередного удара шлема о шлем, эхом отдающегося в голове. Видимо, ночная рыбная ловля всё же не прошла бесследно, поскольку обычная утренняя сонливость в совокупе с повышенной раздражительностью дополнилась красивым букетом первых симптомов простуды. «Вот ещё чего не хватало!»
Руины, казалось, тоже спали. Одинокая жирная крыса проводила взглядом их мотоцикл, схватила что-то с земли и неторопливо перебежала дорогу. Здешние крысы привыкли к людям, а люди привыкли к крысам. Они даже стали похожи друг на друга: серые, хитрые, зоркие, незаметные – стая. Ник знал, что здесь за ними всегда наблюдают. Причём наблюдают оба племени. Но сейчас даже эта волосатая старуха уже потеряла всякий интерес к их персонам, поскольку её будущий обед не дожил бы до восьмого поворота, его бы загребли после четвёртого, провели небольшое следствие по выяснению целей визита и личности, а там уж, если ей повезёт, через пару сотен метров вдоль после пятого можно было бы поживиться свеженьким. Сегодня не повезло.
За увлекательнейшим мыслительным анализом причин столь долговременного отсутствия красавицы-чумы в злачных районах четвёртого округа, коими были практически все его районы, Николас не заметил, как они с братом оказались прямо перед дверью старика Джо. Обычно, начиная с этого момента, всё становилось замечательно: звонкий стук по дереву, шёпот шагов, весёлые умные глаза и столь привычное, вечно отверженное гостеприимство. Ну, нельзя «крысам» в дом, не место им там – так повелось. Но сегодня вместо привычной последовательности Ник столкнулся с растерянным взглядом. К чему бы? Фреи кивнули одновременно: дверь была убита совершенно, а если дверь мертва, то и стучать по ней – плохая примета.
Только когда они оказались внутри, что-то проснулось в сонном организме и заскреблось изнутри: запах в квартире изменился. Николас спокойно обогнал близнеца и замер в ожидании хозяина. На губах уже вертелось неуклюжее из-за невозможности назвать по имени «Господин…», но Ксандр опередил его действие, пресекая звуки в зародыше. «Крыс» свёл брови, но промолчал, идея прогуляться по чужой квартире понравилась ему ещё меньше. Будь это чья угодно хата, он бы сам первый потянул Александра, но Джо всё ещё значил для него слишком много, будил заложенные с детства чувства приличия, этикета, вежливости. В этой гнетущей тишине подобные переживания казались просто абсурдными, но Ник всё равно прихватил брата за рукав, когда тот решительно переступил порог незнакомой им комнаты.
Едкий нечеловеческий запах с приходом в это помещение значительно усилился: бил по носу, горечью отдавал во рту, подкрадывался к сведённому желчью желудку. Николас сжал губы как можно сильнее, опёрся рукой о спинку ближайшего стула. «А вот и Джо!» - ехидно шепнуло ему сознание, когда тело старика выскользнуло из-под руки Ксандра из своего дорогого, но чересчур древнего кожаного кресла, и тяжёлым мешком свалилось на пол.
Сведённое рвотной судорогой тело само сжалось в комок и осело на пол, Фрей отчаянно схватился за горло и закрыл глаза. На голову словно одели полиэтиленовый мешок: запах неожиданно исчез вместе с кислородом. Николас уже отчаянно захрипел и потянулся к брату, когда услышал тихий крик откуда-то из-за двери:
- Александр, Николас! Мальчики, где вы? Дядя Джо спит, разве вы не видите? Идите сюда скорее! – папин голос. Такой же смеющийся сквозь строгость, встревоженный.
Ник вздрогнул и оглянулся от неожиданности, носом втягивая полные лёгкие цветочного аромата, наполнившего комнату. Руки судорожно задрожали: от гипервентиляции, от головокружительного запаха и от предвкушения… предвкушения увидеть родителей. Конечно, как же он раньше не подумал, что они могли поселиться где-то здесь, рядом с Джо? Наверное, у старика были связи в руинах, вот он и пригласил их к себе, как и они много раз звали его домой. Может быть, он уже давно пытается организовать их встречу, а они с Ксандром всё время отказывались пройти с ним. Наверное, родители скрываются. Наверное, он не мог говорить о них вслух, ведь даже у стен есть свои уши.
- Ксан, чего ты стоишь, как столб?! – коснувшись руки брата: Пойдём скорее, они же… Они же заждались нас! Какие же мы дураки, - Николас быстро выпрямился и шатко подошёл к столу, обойдя Александра с правого плеча, нагнулся. Тело мужчины уже успело закоченеть и неподатливой холодной куклой упрямилось в руках. Кое-как снова пристроив его в кресле, Ник виновато шепнул:
- Простите, мы не хотели Вас потревожить. Спасибо Вам, Джонатан!

Отредактировано Николас Фрей (08-10-2009 12:46:46)

Сколько лет прошло с тех пор, как они видели родителей в последний раз? Николасу совершенно не хотелось считать сейчас, когда долгожданная встреча была всего в нескольких шагах, ведь за этими годами стояли мамины морщинки и отцовские жалобы на боль в спине – любимые цветы в награду за своё великолепие брали немалую цену. За этими цифрами стояло то время, которое они могли провести вместе, все вчетвером. Мальчишкой Ник совершенно не осознавал значение слова «смерть»: не понимал смысл её неизбежного приближения и суть того времени, которое дано людям до её наступления – теперь же, когда он уже несколько раз в мыслях похоронил своих родных, ноги сами несли его так быстро, как только могли, ведь каждая минута была на счету. «Какие они теперь?»
Близнец взял его за руку: серая перчатка в белой, он тоже торопился. Они с Ксандром по-прежнему были похожи, как две капли облепихового варенья: рыжие, конопатые, липнущие друг к другу. Сейчас у одного нос был чуть краснее из-за начинающегося насморка, а у другого веснушек побольше из-за более здорового образа жизни, но ведь одна мама и знает, что неоткуда взяться новым солнечным поцелуям на лице человека, просыпающегося после полудня. Николас был уверен: они смогут различить их, сколько бы лет ни прошло.
Улыбаясь, он повернул голову, чтобы сказать Ксандру что-то радостное, но от выражения лица брата слова в распор застряли посреди горла, заставив Ника сглотнуть чуть солёную от крови из прикушенной губы слюну. Александр был абсолютно сосредоточен, полон решимости и… напуган. Да, он спешил, но вместо того, чтобы повернуть в сторону коридора с развилкой на три комнаты, откуда слышались голоса, он вёл его к выходу из квартиры.
- Постой. Куда ты? – ещё сильнее запинаясь от перевозбуждения: Они же совсем рядом. Мы так долго искали их. Ксандр, что с тобой?
Пытаясь найти хоть одну искру истинного понимания на лице брата, Николас упёрся свободной рукой в стоящий посреди коридора полупустой книжный шкаф: «Даже если захочешь, не вынесешь!». Казалось, что Ксандр сходит с ума: вот они – родители, пройти до следующего поворота и их шёпот станет громкими радостными голосами, отец сожмёт до боли в рёбрах, и будет шутить над мамой, пытающейся сдержать слёзы. Но старший смотрел на него с едва сдерживаемой паникой и так крепко сжимал кисть, что вырваться можно было только в одном случае: оставив её ему в качестве сувенира. Хотелось ударить близнеца по лицу, заставить прийти в себя, но обе руки были заняты:
- Почему? Почему ты стоишь?! Алекс, бес тебя возьми… – неожиданно закружилась голова, шкаф поплыл куда-то вправо, брат влево. Николас с двойной силой сжал полку и ухватился за руку, пытаясь удержать их в равновесии, упорядочить. Из комнаты снова послышались голоса, в этот раз говорила мама. Нет, её голос совсем не изменился:
- Николас, чего ты ждёшь, иди ко мне. Папа вывел новый сорт ирисов и назвал его в твою честь. Если Александр не хочет видеть нас, пускай идёт. Нам будет хорошо и втроём, правда?
Младший Фрей резко замер, коленки предательски подгибались: мама бы никогда не сказали ничего подобного. Или вот как они изменились? Николас шагнул в сторону брата и дрожащим голосом хрипло выдохнул так громко, как мог:
- Мам, ты же знаешь, - закашлявшись: Если Ксандр не будет с нами, я не смогу.
К горлу снова подступала тошнота, пульсировало в висках, а в нос бил запах смерти, окутывающий своими гнилыми щупальцами всю эту квартиру.
- Прости.

Николас совершенно ничего не понимал: рядом стоял брат, едва дышащий от волнения, он сам спиной подпирал шкаф, а кругом пахло свежим трупом – крысий нюх лучше всего распознавал этот запах, нередко скользящий в переулках Четвёртого. Что он здесь делает? Где Джо? Что случилось? «Чёртова простуда…»

Отредактировано Николас Фрей (15-10-2009 18:55:19)

Солнечный диск уже успел выбраться из-за верхушки соседнего полуразрушенного сарая и теперь искрами бил прямо по привыкшим к темноте глазам. Сколько же они были в доме Джо, если время подходит к полудню? Николас слабо подпёр себя рукой сзади, пальцами загребая холодную ещё с ночи землю, неизбежно пачкая перчатку, и закашлялся: из лёгких стремился вырваться этот несчастный тошнотворный запах мёртвого тела – он был там чужим пока, лишним, поэтому организм отвергал его, как только мог. Им же саднило нос, покалывало язык. Фрей отвернулся в сторону от брата и сплюнул на землю, глубоко и резко выдохнул через заложенный нос, втянул воздух Руин – смешно, но вроде бы стало легче, тошнило уже не так, можно было подумать.
Ксандр, совершенно разбитый и вымотанный, сидел рядом, крепко сжимая его плечо и упираясь во второе лбом. Он словно пуд железа перетаскал от старика и обратно, а не просто любимого брата по лестнице спустил. Но, к сожалению, сейчас было не до иронии. Ник напряжённо свёл брови, пытаясь вспомнить, что произошло там, в квартире: казалось, что голова была накачана густым белым туманом, который теперь выливался через глазницы, стремясь заполнить всё вокруг. Такое бывало раньше, много раз. И каждый раз первое, что видел Николас, когда «возвращался» - лицо Александра: растерянное, испуганное, до ужаса одинокое. Младший Фрей ненавидел эти приступы именно за его одиночество, бес бы с тем, что творится за «гранью», лишь бы вернуться всегда, лишь бы не оставить его одного, смотрящего вот так.
Крыс постепенно начал прокручивать в памяти выплывающие из тумана сюжеты: вот они с братом стоят перед разбитой дверью Джо, вот идут по чужой квартире, заходят в одну из комнат, где в кресле сидит человек – их знакомый старик с пробитым виском. Фрей вздрогнул слегка, но картинку тут же сменила другая: они стоят в коридоре, подкашиваются колени и предательски дрожат руки, Ксандр подхватывает его и ведёт прочь из квартиры, вниз по лестнице, почти несёт на себе. Николас  плечом чувствует, как часто колотится сердце близнеца, его волосы прилипли ко лбу от пота, а глаза покраснели от перенапряжения: «Ники, там никого нет. Мы здесь одни. Ты простужен, у тебя температура, это бывает, когда болеют, чего только не привидится». Подняв руку с земли, Николас зубами стянул с неё перчатку, тряхнул в воздухе, кинул на колени и тыльной стороной запястья провёл по горячему лбу – действительно температура. Тело ощутимо горело, постепенно приходило осознание ломки в костях. Кое-как натягивая обратно перчатку, Фрей неслышно усмехнулся: неужели в этот раз ему привиделся мёртвый старик Джо? Раньше никогда не удавалось так легко вытягивать из памяти сюжет приключившегося бреда, но в этот раз всё объяснялось слишком логично: и навязчивый запах и тошнота и тот же кулёк с посылкой, лежащий рядом с Ксандром на земле. Видимо, они не нашли старика, а потом началось… «В будущем нужно меньше думать о всяких глупостях накануне, целее будем».
Кое-как собрав желающие развалиться прямо на месте конечности, Николас приподнялся с земли, подцепил кулёк, бесполезно отряхнул его и без того грязной рукой.
- Помню, конечно, - удерживаясь за сиденье мотоцикла, Фрей протянул руку брату, ему, казалось, было сейчас отнюдь не лучше: А ты уже надеялся оставить меня… на съедение дальним «родственничкам»?
Кажется, от последней фразы лицо Александра посерело ещё больше, так, что веснушки стали почти незаметны, но что было говорить о случившемся? Задать глупый вопрос: «Где старик Джо?» - откуда же Ксандр знает? Извиниться за беспокойство? Полный бред. Нужно было поблагодарить, но Ник только заглянул брату в глаза и перекинул ногу через высокое сиденье, натянул на голову душный шлем, через силу опустил забрало.
Когда Ксандр заводил свой старый байк, Николас шлемом прижимался к его спине – держать голову не было сил, благо брат не догадался привязать его к себе. В тяжёлой как дюжина кирпичей голове вертелся один единственный, глупый, неизвестного происхождения, но навязчивый, как весенняя муха вопрос:
- Ксандр… ты хотел бы увидеть их теперь? Родителей.

>>> Заброшенный парк

>>> Заброшенный парк

Ещё до первого храпа мотора чуткий «крысиный» нос окончательно сдал последние позиции в попытках пропустить через себя живительную смесь азота, кислорода и углекислого. Николас ртом, жадно выхватил у Четвёртого новую порцию газа и сильнее вдавил педаль, подкидывая их с братом на очередную кучу мелкого мусора, утрамбованного в подобие узкой дороги ногами бездомных, колёсами раздолбанных и лапами диких. Вести было гораздо проще, чем пытаться удержаться позади Ксандра в этой безумной свистопляске кочек и канав. По крайней мере, за рулём Фрей чувствовал себя частью машины, а не её рудиментом: по колёсам и ногам отрезвляюще били комья земли и ошмётки мусора, ладони мелко подрагивали на слишком тяжёлом при поворотах руле, а руки близнеца крепко сжимали поперёк поясницы, иногда срываясь выше, на рёбра, и на особо резких поворотах непроизвольно выдавливая весь воздух из лёгких. Ник наслаждался последним шансом не думать, и был благодарен ему за это.
Сквозь заложенный намертво нос дорога к Руинам благоухала… Николас чуть было не закрыл глаза за одним из кирпичных углов: пахло цветами. Так же, как у них на острове. Так же, как у них дома. Наверное, это передалось младшему Фрею от отца: каждый человек и каждое место для него имели свой определённый, ярко-разлечимый среди остальных запах. Кто-то пах сильнее, кто-то настолько пропитывался «ароматом» своего обиталища, что совершенно терял индивидуальность. Отец и мать пахли одинаково: ландышами. С самого детства Ник был уверен, что именно так они нашли друг друга – два редких, манящих запаха из детских сказок. Два запаха, неведомо откуда взявшихся среди канав с отходами и горами мусора. Ещё один поворот – ещё один запах: мандарины с новогодней ёлки, шоколад, карамельные конфеты, корица в чае, жареная рыба. Стоп! Жареная подмётка с сегодняшнего завтрака заставила безумный калейдоскоп остановиться, заскрипев стеклом. Грязь… здесь должно пахнуть грязью. Неожиданно возвратившееся чувство реальности принесло с собой бешеную дрожь во всём теле – знобило. Николас поднял глаза, чтобы посмотреть на абсолютно холодное солнце. «Где я сейчас?» - прибоем билась в голове пришедшая ещё в парке мысль. Если всё это бред, то как давно? Может быть, он уже много лет лежит в коме после удара головой, а родители и брат с ним почти всё время? Может быть сейчас, там, у них Новый год и все собрались вокруг, нарядили ёлку, принесли сладости, и очередной раз беспомощно надеются, что он почувствует знакомые с детства запахи и откроет слипшиеся намертво веки? Фрей вдавил педаль тормоза, невесомо коснулся руки брата, словно проверяя – не мираж ли он – и тихо рассмеялся в шлем. Кажется, никто не заметил и не услышал, уж слишком это было не к месту.

Хорошо, что реальные запахи ушли, спасибо им. Николас почти не заметил, как они очередной раз переступили порог мышеловки. По дороге он старался не бежать по тоннелю своего «лабиринта» и отвлекал себя забавными размышлениями о запахе их дорогого заказчика, пока тот шёл позади. Он никогда не думал об этом раньше – Грин был для него чем-то вроде голограммы: принял заказ, отдал посылку, заплатил деньги. Сегодня же перед ними стоял человек. Близнецы редко пускали кого-то в свой мир. Можно сказать, это был мир внутри мира, в нём все, кроме них самих, были «внешними», да и тех не часто пускали через забор с колючей проволокой. Ник задумчиво усмехнулся: мелким колючим элементом в этом строении можно было считать именно его, Ксандр же был самим забором. Пытаясь не стучать зубами, плотно сжатыми до боли, Фрей посмотрел на брата, в лице которого читалась непонятная обреченность, и следом за ним вошёл в комнату к старику.
- Поздоровайся с дядей Джонатаном, Николас! – неведомо откуда шепнул мамин голос.
- Здравствуйте, - непроизвольно выдавили дрожащие губы.
Вот вам и «дежа вю». Старик сидел прямо перед ними и тщетно пытался ответить на приветствие несмыкающимися больше губами – какой вежливый.
Озноб, встряхивающий Фрея всю дорогу, постепенно отпускал. Теперь всё внимание  его тела и сознания было направлено на Джо. Только на Джо. «Лисица видит сыр, лисицу сыр пленил»… Кажется, Грин кинулся открывать окно. Зачем? Николас прислушался к себе, пытаясь найти хоть малейшее чувство отвращение или испуга – тщетно. Лишь внимательный взгляд близнеца: «в норме ли?» В норме. Почему? Крыс переступил с ноги на ногу – хотелось подойти ближе к телу, оно неожиданно воспринималось как живое существо. Очень дорогое живое существо. Старик Джо не был мёртв – нет – может быть в таком состоянии он был даже живее, чем раньше. Он был свидетельством, что это день – всего лишь их обычный с братом день, что он не сошёл с ума, что он здесь и сейчас. Правда? Он должен остаться с ними, чтобы всегда напоминать об этом. Фрей был уверен в этом.

Дети нередко играют в больницу: они искренне верят, что если вернуть откушенную голову птице, примотать её покрепче – срастётся, оживёт, полетит. Если посадить на цветок мёртвую стрекозу – непременно взмахнёт крыльями. А если оживить и ту и другую, птице будет, чем пообедать. Нужно просто подождать. Желательно даже уйти куда-нибудь на это время – чудеса не случаются на глазах людей. Уйти и по возвращении не найти ни ту, ни другую. Вот какие чудесные доктора! Вот какой шустрый дворник.

- Парни. Его тут так оставлять нельзя, вы это и без меня понимаете, - заказчику явно было не по себе в одной комнате с Джо. Оставить его здесь – действительно плохая идея, нужно придумать, как перевезти его на остров.
К горлу снова подступил кашель, сгибая Николаса над столом, за которым сидел старик. Резной деревянный бортик приятно охлаждал горячую ладонь. Значит, температура не отпустила.
Грин вышел из комнаты, оставив их с Ксандром, но вернулся слишком скоро – с грязной лопатой. Черенок был явно искусан кем-то… Крысами. Фрей бы сейчас сам с большим удовольствием помог «сородичам» и избавился от него, оставив мужчину с железкой в руках. Пускай попробует покопать ей – они как раз успеют добраться до баржи.
Николас остро чувствовал себя зверем, у которого пытаются отобрать потомство. Пусть даже мертворожденное – оно стало ему дороже собственной жизни. Шаги внешнего быстро затихали на лестничной площадке.
- Ксандр, принеси воды, - срываясь в кашель, заглянуть в своё отражение в зеркале. Ксандр обязательно поймёт, просто не так быстро. Сейчас нужно спрятать тело Джо от Грина. Он уедет, а брат непременно останется.
Рыжий затылок скрылся в проёме той комнаты, где метрономом отмеряли время тяжёлые капли. «Кап»… времени не так много. Как можно тише, Николас перехватил бесформенное тело под руки, подобно мешку закинул себе за спину, ногой придерживая стул. Почему-то страшнее всего было, что оторвутся руки, что можно навредить старику ещё сильнее.
Куда же? Крыс остановился у огромного книжного шкафа в коридоре, замер. Дышать было всё тяжелее, кашель драл глотку, сжимал лёгкие. Ещё немного и он, кажется, сам погребёт себя под мёртвым телом, не выдержав его тяжести под температурной слабостью. Очень глупая смерть. Дверь одной из комнат была приоткрыта и манила своим полумраком: ручка сохранилась, только дерево немного потрескалось с годами, кое-где образуя сквозные щели. Если закрыться, сколько она выдержит? Ксандр, кажется, спросил что-то с кухни. Может быть, показалось – может быть, нет, но времени думать больше не было: Ник кое-как втиснул их со стариком в дверной проём, шатнулся в сторону, сполз вместе с телом вниз по стене и одним движением руки захлопнул дряхлую деревяшку, потянув ручку вниз, в положение «закрыто».
Дело было сделано, можно было отдохнуть. Сжавшись на полу, укрытом старым расписным ковром, Фрей отключился, прекращая безумную агонию больного уставшего тела. Больного, но живого рядом с совершенно мёртвым.

Отредактировано Николас Фрей (31-10-2009 16:20:26)