>> Наркопритон "Белоснежка"

Рукав трубы убегал в черноту. Глухие, шелестящие шаги. Гулкая, далекая пустота, из которой доносится эхо, бьется о ноги, несется дальше. Там его услышат другие. "Бесы" знают о том, кто идет, намного раньше, чем видят. Они умеют ходить бесшумно по шершавому полу, по ржавому железу, по мокрой слизкой грязи стоков. Эхо - предатель, оно доложит о тебе всем. Но идти бесшумно - страшно. В одинокой черноте руки, от лампочки к лампочке, в полной тишине - только далекий гул сверху, шуршание крыс, течение вязкой от грязи воды. Якоб так не мог. Он шлепал ногами, шумно вдыхал, периодически скреб щеку - звуки не давали терять реальность, заблудиться в своем страхе. Потерять ориентацию в пространстве. Будто идешь в собственном сне, звуки пропали, и ноги вязнут...Сбрендить недолго. Поэтому он звал коридоры руками, пальцами, венами. В его голове канализация была огромным дышащим организмом, живым, любимым. Он знал, что не один в дороге, вокруг него живое и пульсирующее - тело. В нем он лишь частица, придет - уйдет. Оно само ведет тебя.
Рука раскоколась двумя пальцами, из одного в сумраке вяло текла тухлая вода. Она испаряла запах гнили и горько-сладкой слизи. Тонкая бензиновая пленка играла вялым радужным светом.
Пить. Охота страшно. Нет. Нельзя. Хочешь придти домой живым - не пей внизу ничего. Старик говорил. Где ж ты, старый хрен. Как же без тебя не так все. Вот ведь.
Якоб куснул губу. Его рука тянулась на пятьсот шагов вперед. И на триста назад. Упиралась в люк под первым округом.
Ни один "обход" не заканчивается без улова. Он опять нашел дохлика. Высокий худой парень, чуть-чуть не дождался. Бывало, Якоб и на горбу вытаскивал. И докторам отдавал местным. Это не благотворительность, он не просил потом денег. Просто считал это правильным. Может, однажды кто-то и с ним так же поступит.
Остановился, в ботинок затекла гнилая вода.
Крыса в зад... Новые же. Стоп. Тихо.
Эхо принесло чужие одинокие шаги. Слабый, шуршащий звук, на грани слышимости. В канализации одни ходят только "бесы" и дураки.
Бродильщик. Поймаю - прибью идиота.
"Бес" глянул на часы, засек время. Отметил на стене знаком место, где свернул. Шлепая по воде до щиколотки, пошел в сторону звука.

Отредактировано Якоб Вук (30-08-2009 03:19:32)

Лампочка сломалась. Отметил мимоходом, вытащил ручку и блокнот. Записал, едва не выронил блокнот - под ноги бросилась мокрая крыса. Пришлось шмякнуться об стену спиной, чтобы не наступить. Крыса вальяжно побежала дальше, за ней тянулся мокрый след от лапок и мокрая дорожка от хвоста. Лампочка на стене мигнула, заскрежетала внутри, что-то хрустко стрельнуло - еще одна погасла. Обогнул желоб в полу, вскарабкался на люк, переполз и замер. На том конце запели.
Певун. Чтоб тебе крыса по уху пробежалась!
Канализация разносит звуки, как органный зал. В одной руке заблеяли, из конца другой подушкой кинут. И попадут. Потому что если шорохи долетали отчетливо, то любые громкие звуки рвали перепонки к чертям.
Якоб пошел быстрей. На ходу узнал голос.
Какого Крысака он тут... один? Жить надоело. Как есть сдурел. Музыканты все такие. Новые ощущения. Интересные впечатления. Пойду-ка погуляю.
Якоб не торопился, смотрел по сторонам, запоминал повороты, делал засечки. На ходу вытряхивал все еще мокрый башмак, в нем хлюпало, морозило ногу. Три раза свернул, от света к темноте, три лампочки вперед, миновал люк наверх, оттуда бил короткий яркий свет, с решетки капала темная густая вода. Красная. Якоб предпочитал всегда думать, что это кетчуп. Так жить проще.
Так, по грани ходит. Еще два пальца - и Красный Черт тебе в хозяева. А он бродильщиков не любит. Всех ведет в одно место, выкидывает наверх у лепрозория, чтоб жизнь медом не казалась... О, метка Петуха. Давно не виделись. Надо, что ли, послание оставить.
Быстро выцарапал матерное слово с намеком, чтоб в его руке больше не шлялись.
Еще поворот - "бес" шагнул на ладонь - небольшая площадка метр на два, от которой начинались пальцы. Чужие, причем.
- Не продолжай, грозишься в отцы мне записаться, - "Бес" цыкнул, вытащил сигарету. Остановился, руки в карманы. Нахмурился.- Ты в курсе, что взял хрен... крен, в смысле, на лишних два руки?.. - Вдруг улыбнулся. - Привет. Я уж соскучился.

Отредактировано Якоб Вук (31-08-2009 01:33:05)

Тьфу ты, пакость несерьзеная. Заблудился, доходяга, сдох бы. А ему хоть бы хна.. хны.
Якоб отряхнулся - Джо весь грязный. "Бесы" редко пачкались в канализации, сухими из воды - это про них. А еще чистыми из говна, - тоже про них. Потому что если каждый раз так пачкаться, то уж лучше в химзащите ходить, не отстираешься. Повернулся, скривился, потом заржал, хлопнув Джо по плечу.
- Поклонников своих по крупу щелкай, певун. - Стал серьезным, скинул рюкзак, покопался в нем, достал бечеву, без спроса перехватил запятьстье за балахоном, завязал. - Никакого к тебе доверия теперь. Помнишь? Клялся, что не перепутаешь, шаги считать будешь. И на, блудует уже, песни народов мира поет.
Дурак. Тьфу, дурак. Волнуешься тут за них, а они как дети. Хоть проволоку проводи, чтобы не шлялись без спросу.
- Я тебя как-нибудь в свою...не жмет?.. дохляндию свожу, - подергал легко, проверил крепость веревки.
Дохляндия - музей Якоба. Небольшой бункер с полками. Туда он таскал вещи людей, которых нашел уже мертвыми. Не все, конечно, таскал, многое продавал. Но мелочи - зажигалки, кулоны, билеты на концерты, фотографии - туда. Придумал сам, когда однажды заблудился и заблудовал ходока. Вдвоем едва не померли, пока искали путь обратно. С тех пор каждый раз, когда понимал, что дал маху, прошел не там, недосмотрел  - шел в музейный барак. Смотрел на вещи трупов, людей, которые так и не вышли. И представлял свою сигарету на полке рядом с чьей-то вставной челюстью и обгрызанным кожаным башмаком... Получше причастия мозг прочищает. 
- В три ночи я тут работаю, - заметил важно, махнул  - мол, пошли. Подергал за веревочку. - Куда идешь-то? Домой?
В удаленном коридоре послышались шаркающие шаги.

Отредактировано Якоб Вук (31-08-2009 14:19:05)

Краснуха. Красный Черт. Его шаг. Ах тыж... И хорониться некуда, кругом видать.
"Бес" постучал себя двумя пальцами по губам, прося заткнуться.
Черт ходил с пришаркиванием. Подрался с продавцом плавучего рынка. Тот барыжил своими палеными деталями как раз рядом со стоком в его участок подземной речки. И как только облава - скидывал всю партию в воду, а та все ржавье несла вниз.
Черт терпел-терпел, в конец не вынес, подкараулил как-то, скинул самого продавца в воду. Топить не утопил, но изрядно погнул ребра с носом. Правда, заработал укус в ляжку, рана загноилась - врачи нюхом чуяли гангрену, но Краснуха отживел. Отпоился какой-то пахучей дрянью. С тех пор подволакивал ногу и был страшно зол до верхних. Он не водил, и через себя не пускал. Чем питался, на что жил - хрен разберешь. Одно понятно - увидит - выпнет наверх у лепрозория и тягай. Шагай до дому через мертвячник.
- И несет же Крыса его, - прошипел тихо Джо, оглядываясь. Повернулся к Джо. - Ну кой черт тебя пер сюда, а? Чтоб не у Соплявки блудануть? Соплява тихий, а Краснуха тебя, дурака, сожрет. И не посмотрит, что ты в микрофон петь мастак.
"Бес" прислушался - два загиба влево, и Краснуха тут.
Прячь. Прячь! Куда? Он двух слышал. А, чтоб ему наждачкой подтираться. Слухун чертов. Чтож не лежиться ему. Лежи...Да.
Пнул под ребра Джо, несильно, но чтоб тот понял - не шутки.
- Ложись. - махнул рукой на землю. - Прям щас. Вались на пол, как мертвяк. Дыши тихо. Драться не смей, огребем оба. Ну? - нетерпеливо. - Матрас, что ли, ждешь?

Эх. Ведь миром хотел. Чтоб не до драки. Якоб цыкнул, сжевал сигарету до фильтра, проглотил, поморщился - пошла не в то горло.
- В других штанах оставил, - в тон ответил "бес", - вместе с наркотой и виски! Из дупла вылез? Откуда у меня...а. Ты про Краснуху. - Нервно пожал плечами. - Мне-то откуда. Я... - слова вцепились в глотку. Сглотнул, стал спокойным. Все, отбоялся. Теперь уж либо вперед, либо назад, выхода, как всегда, два. Бежать без резону, догонит, на швабру наденет и пол помоет. Краснуха суров. К своим, к чужим, ко всем, кроме крыс. Но их тут любят все. "Бесов" он не трогал, своих бить - последнее дело, но взашей гонял, за ухи таскал. Ходи потом, ушами хлопай - синяк обдувай.
Тяжелый шаг. Еще метр. Шаг. За углом шевельнусь здоровая тень.
Краснуха был большой. Как шкаф, который не охота переть даже на третий этаж. Даже впятером. Пот прошибает от одного вида. Как он вылез из мамки - не понятно. Громила с обезьяньим, бугристым черепом, волосами до плеч цвета старой ржавчины.
Вышел, на две головы выше, аккурат в подмышку дышать.
Якоб перемялся с ноги на ногу. Достал новую сигарету. Махнул рукой.
- Привет, Черт. Пришлось через тебя, уж того... в смысле, прости.
Черт шевельнул губой. Поискал глазами, огляделся.
- А. Ты, - как-то разочарованно громыхнул. Глянул обоим за спины. - А чо, никого там? Больше?
Якоб глянул назад, вбок, покрутился. Морда серьезная.
- Не. Честно, я одного взял. Ты знаешь, поровозик не вожу.
Черт вздохнул. Огляделся еще раз. В глазах огорчение.
- Ладно. Ну это... давай, повертайся, пинка дам, и валите. Не вас искал.

Ну знал же! После того пинка еще зад болит! Нет, не хочу. А, Крыса, балласт к клешне привязал. Не сбежишь теперь. И Джо еще. Молчать же просил.
Ходоки внизу не люди, ходоки внизу - хвосты. Хвост молчит, и плетется. Типичная философия нижних обитателей. Они наверх не суются, но внизу изволь блюсти негласные законы. Два "беса" говорят - молчи, а лучше уши заткни. Лишнее к чему в башке? Поэтому "бесы" неохотно общаются при чужих. Перебрасываются парой слов. Все равно б никто не понял, но все ж таки.
Якоб незаметно дернул за бечеву - мол - дают - бери, бьют - терпи. А тут пока давали.
Краснуха повел плечами - кромешная тень перекатилась по ладошке с одного угла в другой, обратно. Но на фразе Джо застыла. Черт пожевал губой, протянул лопату-руку.
"Бес" отшатнулся. Но рука шла мимо, к Джо. Слегка повернула к свету за плечо.
- Э, - Краснуха осклабился, за губами - ряд слюнявых, коричневых от сырости и болезней зубов. - Э! Стой, - сам замер, согнулся, щуро взглянул. - Крысячий пастух. А ты, что ли, тут... - махнул рукой в сторону пальца, ветер от движения пахнул за шиворот. - Это. Пел-то? Щуплый, а? Ты?
"Бес" заледенел до волос на ногах.
Эва... Прибьет. Как есть прибьет сейчас. Шумливый ведь друг-то. Сначала меня, я крайний. Потом его. Вместо жабры...тьфу, швабры.
- Черт, ты... - начал, но Черт глянул и "бес" прикусил язык. Черт выглядел... радостным. Беззубый, нашедший свою челюсть, тот не так сиял. Как таз начищенный.
- Я это. Я мимо. Там поют. Я сюда, а вы. Вот. И это. Ты же. Да? Там, на верхах. Я слушал, когда ты пел-то, - Чертов низкий рык, как из колодца, бил по ушам. - Дай-ка погляну. Я ж того, не видел ни разу. Я ж думаю, этакая голосина, да у здорового. А тут клоп. Не в обиду, конечно. Вот. Может, там, ко мне? Я б... чем могу. Экая редкость, да у меня в болоте. У меня там, в три лягухиных прыга отсюда...
У Черта, как и у любого "беса", была своя система координат.
- Лягухины прыги - это три пальца, болото - дальняя, нехоженная часть руки, - шепнул Якоб. - Остальные, поди, сам понял.

Отредактировано Якоб Вук (31-08-2009 22:58:08)

Дураков не сеют не жнут. Смотрите. Он бы еще на чай его пригласил! Драпать самое время. Он с собой зовет. Ну что за чудак.
Черт двинул губой, почесал под своими лохмотьями бок. Едва качнул головой, по лицу пробежала суровая тень, потом сожаление.
- Нет. За свой берег нет, - уронил с высоты своего роста густой бас. - Я тут привычный. Там чужие протоки. Мне своих во, - садунл ребром ладони в себе в кадык. - А ты - хороший гость. Проходить будешь - навести. Этого пни, ясельника своего. Он меня найдет.
Сгреб огромными руками одну Джо, едва сдавил - пожал. Осклабил гнилую от уха до уха улыбку.
- Пой над здесь чаще, клоп, - развернулся, грузно, завернул за поворот - ушел в тень, пропал. Только пришаркивающий шаг. Топ. Ш-ш. Топ. Ш-ш.
Чтоб тебе в раю болото с овраг. Не бил, на том спасибо.
Якоб снова стукнул пальцами по губам. Мол - пока молчи. Посмотрел на часы - шел сюда три минуты. За это же время и обратно надо, до поворота на шестую руку, к своей границе. Взял в защип рукав ветровки Джо, дернул за собой.
Джо его друг, близкий, добрый, но доверия теперь - ноль. Друзей лучше обидеть присмотром, чем без него потерять. Когда учил певуна - все пытался пояснить - канализация - опасное место, если ты пришел со злом, хорошее - если с добром. Но она не прощает безразличия. Доктор, которому плевать на пациента - убийца. "Бес", которому плевать на канализацию - смертник. Поэтому хочешь по ней ходить, отдавай ей, как любимой бабе, все внимание. Задумался, засмотрелся, заговорился - все. Пакуй вещи к рогатому.
Три минуты "бес" шел по знакам, от угла к углу. Запах пыли и тяжелый - смеси гнилой воды и мокрой шерсти крыс, бил в ноздри отчетливо. Сбоку шли глубокие каналы, от них убегали канальцы. Те сужались, шли на поверхность к уличным ливневым стокам. Предприимчивые нижние обитатели привинтили к стене ручки, и по ним выползали наверх.
- Ладно, - они вышли на ладонь, уже Якоба. Низкую, полотолок в полуметре над головой. Но чисто, тихо, подметено. "Бес" достал сигарету, флягу, хлебнул. Кивнул на руку. - Давай сюда. - пока вязал узел - закашлялся, сухо, с хрипом. - Везун ты, Джо. В кольчужке родился. А я со страху-то собрался того... спасать тебя. - глянул с прищуром. - Ну. Куда вести?

Хех. Занят. И не втолкуешь, что жизнь. Он думает, это работа. У верхних есть работа и отдых. У нас - одна жизнь. И ты ей всегда занят. Любят все под свои рамки гнать. Эй. Шесть лет назад сам гнал. Пока не понял, откуда нога ветвиться. Но тут не пояснишь.
Где-то в соседней далекой руке звонко хрустнуло и просело - ничто не вечно, многое приходиться восстанавливать, из костей собирать, своей шкурой латать, из того, что вынес сверху. Якоб дернул рукой - глянул на часы. Все ходоки после полудня. Ночные уже прошли, утренние - просыпаются, вечерние - только ложаться.
Пожал плечами. Но особенно увести себя не дал, пока шли - осторожно подталкивал Джо к нужным поворотам.
- Можно петь - нельзя - это тебе доктор скажет. Мне-то откуда про твои подвязки... - закусил губу, провел рукой по волосам, поерошил. - Нет. Связки. Да? Эти штуки, - стукнул по кадыку. - Так вот мне откуда знать? Может, тебе сырость как аллергику цветочный кляп в нос? Места тут полно, - обвел глазами коридор, где шли. - Народу тоже полно.
Помолчал. Вел к третьему выходу в четвертый квартал. Всего их, широких, пять - но только три свободные. Остальные под контролем и на выходе берут налог. Немного, по полушке с новичка, по пятачку с ходока. С "бесов" и брать нечего.
- Но ты учти - тебя не только за три руки услышат, но и поверху. Внизу звук юркий, куда хочет бежит. Ты его - оп-оп, руками, а он уж у нужных людей с нужными ушами. От поклонников из бабсовета лопатой не отобьешься. Оно тебе надо?
Смешной он. Петь... Тут пожрать-то как раздобыть не знаешь иной раз. Стоп.
Сернистый, горько-злой запах втек в нос. Якоб дернул башкой, быстро зажал ноздри. Другой рукой показал Джо сделать то же самое. Тот должен помнить, что это за запах - где-то залежь сброшенных когда-то вниз отходов. Сами отходы давно выкинули, а запах въелся.
Заломило кости. Закололо концы пальцев, цыпковатые мурашки пробежали по спине. "Бес" скинул рюкзак, не разжимая носа, одной рукой, достал две повязки.