-Закричишь тут, когда ложишься в собственную постель, а в итоге оказывается, что улегся на кого-то! Я.. кхм.. знаешь ли, не привык, находить в своей постели кого-то еще.
Проворчал инквизитор, переваливаясь на другой бок и, подсунув подушку под спину, располагаясь в полулежащем положении. С тоской во взоре, посмотрел, как его одеяло дефилирует к сторону ванной комнаты.  С некоторым удивлением отметил, что призрак отчего-то стал таким стеснительным, хотя раньше подобного за ним не замечалось. Пока в ванной комнате текла вода, успел встать, отыскать в разбросанном по полу барахле сигареты. А вот зажигалка куда-то пропала. Пришлось спускаться вниз, и, гремя кастрюлями и сковородами, отыскивать коробок со спичками. Скрепя деревянными ступенями, вновь поднялся наверх, пытаясь понять, что же такого произошло с двойником.
Найдя пепельницу, примостил ее рядом с собой на постели, чиркнув спичкой, дал огоньку облизать дерево, и потом прикурил, не затягиваясь первой порцией дыма.
В это время в комнату вернулся умытый, судя по капелькам воды у кромки волос на лбу, Самуил. Хмыкнул на замечание о деньгах.
-Угу. Конечно сам бы мог.
Покачав головой, продолжил
-Ты хоть представляешь , как бы это выглядело со стороны? Памятник сам собой очищается от пыли и грязи, выполотая трава разлетается в разные стороны, а на освободившееся место сами запрыгивают цветы. Или ты хочешь, чтобы у Дефо "клиентов" прибавилось?
Хохотнул
-Потому как даже меня кондратий мог хватить от такой картины на кладбище. А туда, кстати, частенько пожилые люди ходят.  Так что можешь спокойно тогда требовать с Гаспара комиссионные за "пополнение клиентуры"  Даже в голову не бери. Сумма там не большая. Не разорюсь. Да. Кстати. Я тебе там  обещанный "подарок" принес. Примеришь?
Хитро глянул на двойника и кивком головы указал на лежащий, на столе пакет.

Полулежа на кровати, инквизитор не отказал себе в удовольствии понаблюдать за дефилирующим по комнате, на этот раз уже обнаженным, призраком . Где-то там, на задворках сознания, мелькала мысль, что слишком откровенно он смотрит на привлекательные телеса мужчины, слишком велик соблазн для священника. Все таки, как бы там оно ни было, но  грех есть грех. Хоть и не был безгрешным инквизитор,  далеко не всегда удавалось устоять перед искушением и зовом плоти, но все же. Однако подобные мысли рассеивались, как утренний туман под лучами солнца, стоило коснуться взглядом  загорелых, широких  плеч, ложбинки утопленного  в крепких валиках мышц, позвоночника и округло очерченных ягодиц, плавно двигающихся при ходьбе. Стройные бедра, переходящие в длинные ноги и чуть широковатые ступни, достаточно крупные кисти рук. Наверное, так сказался тяжелый физический труд, развив кости и мышцы там, куда шла весовая нагрузка.
И снова взгляд Наварро вернулся к ягодицам, на полушариях которых, при каждом шаге проступала " ямочка" чуть ближе к боку,  как на щечках  кокетки, старательно увлекавшей молодого повесу игривыми улыбками.
-Я ведь только посмотрю. Совсем чуть-чуть. Ведь это не грех- просто посмотреть?
Словно сам дьявол нашептывал крамольные мысли, приглушая тревожный перезвон колоколов Веры в ушах. И снова возбуждение подкралось библейским змием, рисуя откровенные картинки в сознании, как и там, в похоронном бюро Дефо. Оголенный, загорелый  зад в мыслях обтянулся белым, эластичным шелком, не столько пряча, сколько подчеркивая красоту форм, плавные изгибы выступающих мышц на бедрах, потайные углубления паха и бесстыдную беззащитность  смятых тканью мошонки, расслабленного члена, нахальным бугорком выпирающих внизу живота. И прозрачность узорчатого кружева над коленями, сквозь кипельную белизну которых,  золотится  темненная солнцем  кожа. Шершавость кружев, прячущая атласную гладкость кожного покрова. Если провести ладонью по ноге снизу вверх, то сначала можно почувствовать  мягкость волосков, как на румяном боку персика, потом ощутить сложный рисунок  подвижных косточек колена, и наткнуться на чуть колючие кружева. Смять их , задрать, словно счистить кожуру со спелого фрукта, и добраться до "мякоти"  чуть прохладного от вечернего воздуха, живого тела. А потом.. потом заставить его вспыхнуть внутренним жаром, обжечься от одного прикосновения..
-Ааа...
Мужчина беззвучно застонал, на мгновение, закрывая глаза, больше не в состоянии  смотреть на обнаженное тело двойника. Откинулся затылком на подушку, и судорожно облизал пересохшие губы. И сам не замечал того, как ладонь похотливо оглаживает брошенную рядом вторую подушку,  мнет, словно живую плоть, пуховый  наполнитель, до белизны ногтей  впивается пальцами в мягкое ее нутро.  Пока Иблис копался в пакете, доставал "подарок" и бурно выражал все, что думает по его поводу, Наварро конвульсивно, поспешно боролся  с отяжелевшим дыханием,  шумно слетавшим с приоткрытых губ, с силой, до боли сжимал второй рукой член, стараясь болью заглушить похоть, снять напряжение, избавиться от откровенных видений.
-Помоги, Святой Создатель. Дай мне силы не вожделеть так раба Твоего, ибо усугублю я грехи его и свои, похотью своею. И возрадуется враг рода человеческого, несовершенству созданий Твоих, греховности их помыслов и деяний.
Неимоверным усилием воли загнал в подсознание фривольные образы.
Желание чуть отступило, и когда призрак обернулся, инквизитор уже  был более-менее в норме. Во всяком случае выглядел как обычно, восстановив дыхание, заставив член  обмякнуть.
-Нет, не шутил. И ты будешь  в этом ходить.
Ответил Иблису и откашлялся, так как слова выдавились с хрипловатым отголоском едва усмиренного вожделения. Может быть, правильнее всего было действительно купить призраку штаны, но, сделать это не позволяло баранье упрямство Лойсо, единожды решившего заставить того ходить в трусах. И что поделать, если мода, навязанная "бабьим царством" не давала вариантов? Панталончики были едва ли не самыми целомудренными ассортимента, предлагаемого  в магазинах белья. Все остальное.. мдя..
А пробираться  ночью в четвертый квартал, чтобы купить что-то более мужское из самодела,  это было уж слишком.
Опасаясь  новой волны спонтанного желания, отвел взгляд, когда "шайтан" полез на кровать, чтбы вновь не уставиться на обнаженные телеса. За что и поплатился.
Обоняния коснулся запах  нового, не разу не одеванного белья и комната перед глазами исчезла, на мгновение погружая в темноту и смех  нахального "гостя". Мужчина инстинктивно дернул головой, отчего кружевные " заячьи уши"  влетели, хлопнули и вновь свесились по разные стороны головы. Зато глаза, начавшие привыкать к темноте, сквозь натянутую тонкую  тряпку стали различать сначала пятна света, а потом и темные  силуэты мебели, сидящего рядом на постели Иблиса.
Переход от расслабленного состояния к нападению был не менее внезапен, чем у Самуила. Вот инквизитор лежал, а вот он уже ,заломив руку Самуила за спину, утыкает его носом в подушку и придавливает коленом  в поясницу, к упругим пружинам матраца животом. Стащив с головы белье, склонился к обросшему темными завитками волос затылку. Найдя ухо среди спутанных прядей волос, шепнул
-Я же сказал- будешь носить, что дам. Если даже мне придется самому натягивать эти трусы на твой зад.
Вот что называется, помяни черта- и он тут как тут. Произнеся слово "зад" , инквизитор автоматически глянул на упомянутую часть тела.  Соблазнительные, чуть оттопыренные, разделенные нежной ложбинкой  полукружия, вкупе с запахом свежевымытых волос сорвали запор с клетки подсознания, освобождая змея- искусителя. Голодным зверем похоть вновь накинулись,  с удвоенный силой впиваясь зубами в пах.
-Ххх.хыы..
Теряя контроль над собой, с шумным выдохом Лойсо впился исступленным поцелуем в основание шеи развратника, отпуская его руку и вдавливая в кровать уже  весом собственного тела, накрывшего тело Самуила

Ночь вступила в свои права и из приоткрытой двери на террасу веяло влажной прохладой, запахами трав, ночного табака, земли. И кожа двойника должна была быть прохладной, ведь материальный мир так или иначе сказывался на нем. Но.. от лежащего под ним тела, как из доменной печи, полыхало жаром. Из доменной печи, пекла. Адова Пекла?
Кто ж знает? Пути Господни неисповедимы. Хотя.. ты же священник, Наварро. Ты должен знать. Ты читал Писания. Секс вообще греховен  для священослужителя. Мужеложество греховно в степени. А секс с потеряной душой, посланой тебе для спасения. А ты... ?
А он, всего лишь человек. Грешный человек, чье тело дрожало в крупных судорогах похоти, вгрызающейся в каждую клетку, в каждую мышцу, буграми выпячивающих  их под кожей.
"Лойсо...Это губительно."
Услышал в разрывающейся от похоти голове слова двойника. В висках толчками ухала кровь, заглушая стрекот ночных цикад в парке, мерное сопение  заснувшего под кроватью Эмира, жалостное поскрипывание пружин матраца под тяжестью двух тел.
"Это губительно!" Снова ухнуло в голове, но уже другим голосом. Словно горн архангела протрубил предупреждающий сигнал, заливая помутневшие от похоти серые глаза Небесным Светом. На лбу мужчины медленно набухла капля соленого, холодного пота и скатилась по  переносице. Сорвалась, падая на спутанные, темные завитки волос призрака, путаясь среди паутины прядей. Надо остановиться. Остановиться, пока не поздно. Иначе погубишь  и себя, и его. 
В этот момент двойник пошевелился, приподнимаясь на напряженном от тяжести локте, и его спина вдавилась в грудь, задевая набухшие соски. Чувственное ощущение, как разряд тока дернуло тело, приподнимая короткие волоски на загривке и отдаваясь новым оборотом сжимающейся пружины внизу живота. А вслед за этим отчетливые картины самозабвенно совокупляющихся человеческих тел, двигающихся в едином, грешном порыве страсти. Горящий, остановившийся  взгляд инквизитора застыл на мелькнувшем между пересохших губ языке. И время замерло, отчетливо, как на пленке показывая кадр за кадром. Вот сухие, чувственные   губы раздвинулись, вот показался кончик влажного, горячего языка и медленно, мучительно медленно провел  по губам, вызывая острое воспоминание о недавнем поцелуе. Вторая капля пота сорвалась со лба священника и покатилась по плечу двойника.
-Господи! Помоги!
Демон ли, ангел ли смотрел сейчас потемневшими, ставшими ярко-зелеными  глазами в его глаза? Показавшаяся прохладной ладонь легла на висок, двинулась, собирая бисер пота с лица. Коснулась уха,  и мужчина закрыл глаза, тяжело дыша,  тратя последние  силы, чтобы удержать барьеры, не дающие переступить черту. И кажется, даже поутихло. Уже не так сжимает яйца в напряженной мошонке, пообмякли нити, тянущиеся звенящими струнами от сосков к паху. Надо только сделать усилие, перевернуться на бок, откатиться, чтобы не чувствовать, не прикасаться.  А потом под ледяной душ и в часовню. И молиться, молиться до изнеможения, чтобы уставшее тело просило бы только о сне.
Накаченные мышцы на теле Наварро дрогнули, уже готовые  рывком скинуть грешное тело с объекта вожделения, как призрак пошевелился, трясь выступами ягодиц о пах. Сладострастная судорога, зародившаяся на кончике возбужденной головке члена, шквалом содрогнуло плоть, выливаясь  обреченным стоном, сорвавшимся с губ.
-Гоооосподиии.. Не могу.. Хочу.. Самуил..
Яркий, небесный Свет в последний раз  вспыхнул перед глазами, и погас, заливая сетчатку багряным маревом. Губы инквизитора жадно поймали губы Иблиса, приникли,  сминая  страстным поцелуем. Язык похотливо толкнулся, ища брешь между ними, находя и проникая в горячую, как адово пекло, полость рта. Лаская круговыми, стремительными и напористыми движениями  языка рот призрака, мужчина чуть приподнял бедра, рукой направил массивный,  истекающий смегмой член между ягодиц. Скользкая головка мазанула по сомкнутому сфинктеру, и , направляемая рукой Наварро, помассировала его, разминая судорожно сжатые мышцы, смазывая их обилием сочащейся влаги. Небольшое движение бедер вперед, и конус  плоти надавил, размыкая замок,  чуть погружаясь внутрь и снова отступая., давая передых. И снова движение вперед. Уже более настойчивое возвращение в чужую плоть, когда замок, дрогнув, открывает вход и боязливо смыкается под широкими, набухшими  краями головки.
Разорвав поцелуй в губы, мужчина приник  новым к уху двойника, жарко и влажно лаская раковину, чувственно дразня языком мочку. И тихо шепнул
-Расслабь анус . Отдайся мне. Я уже не остановлюсь. Не смогу.

Откликнулся. Иблис откликнулся на жаркий призыв распаленного греховной страстью священника. Сначала телом. Это крохотное, почти незаметное движение, когда мышцы пологой морской волной перекатились под кожей, разводя бедра. Отчего половинки ягодиц раздвинулись, соблазнительно  "приглашая" коснуться потайного тепла, обещая райское блаженство внутри. Сам ли демон -соблазнитель сейчас лежал в постели Верховного инквизитора, или  Создателем одаренный при рождении сексуальным чутьем, человек, об этом Наварро не думал, оглушенный эхом прокатившегося по комнате первого стона. Звук низко завибрировал, скатываясь по обоям стен, морской пеной набежал на смятые простыни, и стек вдоль позвоночника мелкими пузырьками, щекотавшими напряженные нервы.
Мужчина протянул руку, слепо нащупал скулу, поросшую волосками бороды, нашел губы, трогая их пальцами, проскальзывая между ними и собирая с трепетно подрагивающего языка влагу отзвучавшего стона. Чуть приподнявшись корпусом, пропустил ладонь под грудь двойника и нащупал комочек нежного соска в ореоле собравшейся плотным, нераскрытым бутоном кожицы. Подушечки пальцев влажно и чувственно заскользили по соску, то гладя, едва касаясь, то сжимая, покручивая его, отвлекая внимание от зада.
-Тшш.. Потерпи. Сейчас будет хорошо.
Толстый член тем временем, медленным тараном завоевывал сантиметр за сантиметром чужого тела, ломая сопротивление дрожащих от напряжения,  с трудом растягивающихся мышц. Наварро не знал, трахался ли раньше объект его желания подобным образом. С мужчинами-то тот точно имел дело и ранее, судя по отсутствию паники и инстинктивного отторжения, столь типичных для гетеро сексуалов. А вот брал ли кто-нибудь его до инквизитора? Трудно сказать. В любом случае, природа наделила Лойсо весьма внушительным мужским достоинством, явно не предназначенным для анального секса. Но по иронии судьбы, именно мужчины стали объектом его желания. Мышцы сфинктера истончились, как до предела растянутая  резина, туго обхватили вторгающийся орган, грозя порваться в любой момент.   Набухшая, раздутая  бечевка уздечки шероховато скользнула по бугорку простаты, вызывая сладкую судорогу тесного проникновения. Наварро закрыл глаза, запрокинул голову и до скрежета стиснул зубы, чтобы сдержаться, не войти одним толчком. В напряженном горле раскатисто заклокотало рычание нетерпеливого зверя, желающего сейчас же удовлетворить свою похоть.
"Я так хочу тебя"
Четыре слова, и  словно голову снесло. Теряя остатки самоконтроля, сжав, как тисками плечо Иблиса, чтобы тот не скользил по простыням,    мужчина резко толкнулся вперед. Мошонка смялась и вошла между сильно раздвинутых ягодиц, когда член полностью погрузился в тело призрака. Наверное, это было больно. Может быть, даже очень больно. Но длительный сексуальный голод и  терзающее желание превозобладали над рассудком. 
Тяжелый, гортанным стон прокатился между приоткрывшихся губ и запутался в волосах, когда Наварро склонил голову к затылку двойника. Губы невесомо коснулись макушки, словно старались загладить вину жесткого наполнения. Побелевшие пальцы, оставившие багровые следы на плече, разжались. Ладонь скользнула под рассыпавшиеся по шее волосы, погладила загривок и откинула в сторону переплетенные пряди. Дорожка поцелуев легла  у самой кромке волос, мягко и влажно поднялась к уху, обдав его жарким дыханием, полным вожделения. Губы шевельнулись, скользя по узору раковины, словно пытались что-то сказать, но лишь пощекотали,  слепо ткнулись в хрящик, и исчезли.
Качнув бедрами, мужчина на половину извлек член из сладкого, тугого плена и толкнулся назад, вновь полностью наполняя собой партнера. Волна наслаждения, родившая в паху, разлилась по телу, требуя продолжения. Толчок, еще толчок, еще, еще… Все убыстряя движения, глубоко поникая в тело Самиула, инквизитор напористо обладал им, с трудом сдерживая стоны. Тот , кто мог часто позволить себе секс, никогда не поймет той острой пронзительности  греховного наслаждения, которое испытывал сейчас священник, раз за разом вгонявший член в тугую, жарку плоть.
Хриплое дыхание мужчины, истошный скрип пружин матраца в такт мощных толчков и багровое марево перед мутными глазами, поедающими взглядом обнаженные плечи распластанного под ним человека.
Внезапно сильные, ритмичные толчки прекратились,  и член покинул горячее лоно. Лойсо  приподнялся на напряженных  руках,  давая двойнику некоторую свободу действий.
-Ляг на спину… Я хочу.. взять тебя..  в разных позах.
Сбивчатый, прерывистый от неровного дыхания шепот. А еще хотелось видеть лицо Самуила, его глаза, губы, игольчатые тени от ресниц, надлом темных бровей.
-Иди ко мне..

Держась на чуть подрагивающих руках, нависая над партнером, Наварро жадно впитывал тягучую пластику движений его тела. Разворот его плеч, на мгновение подсвеченных рассеянными бликами луны, движения корпуса, спрятавшихся ягодиц, наклоненная голова, с упавшей на шею паутиной волос. Красивый. Или казался красивым, вот на этой смятой постели, словно подсвеченный изнутри вожделением. Во всяком случае, фигура у двойника была потрясающая. Пока Иблис переворачивался, взгляд серых глаз скользнул по ягодицам, невольно улавливая  у самой кромки ложбинке, на золоченой солнцам коже чуть более темное, влажное пятно. И точно такие же разводы были на собственном члене. Пальцы  тронули кожу,  размазывая темную субстанцию.  И едва попали в пятно ленного света, как темная жидкость высветилась красным.
-Все таки порвал...
Придержав ладонью за бедро разворачивающегося партнера, мужчина склонил голову и коснулся губами тонкого бархата мягких , золотистых волосков над копчиком, которые заметил еще в первый раз и которые так хотел потрогать. На ощупь они были шелковистыми и нежными, словно не на мужском теле покрывали тонкую дорожку  до поясницы.
Подложив ладонь под затылок призрака, когда тот улегся на спину, мужчина наклонился, чтобы поцеловать его, как припухшие , разомкнутые губы искривились в усмешке.
"Я уж подумал, что священникам осточертели миссионерские позы"
Мутноватую  радужку серых глаз на мгновение распороли лезвия стальных , червленых клинков. Пальцы сжались, захватывая в кулак волосы на затылке, рывком заставляя голову откинуться назад и обнажить шею. На губах Наварро тенью мелькнул хищный, столь не свойственный для священнослужителя , оскал.
-Вот только не говори мне, что многие священники " исповедовали" тебя в постели.
В хриплом от возбуждения голосе отдаленно звякнул металл и утонул в свистящем , носовом вздохе, когда двойник так откровенно, каким-то целомудренно - развратным движением развел колени. Крылья резко очерченного носа дрогнули. Вдоль белесого, рваного шрама на лице зазмеилась похотливая судорога. Мгновение, и губы вновь слились в ожесточенном от нетерпеливой страсти, поцелуе. Пока язык жадно, сминающими губы толчками, овладевал ртом, Наварро чуть приподнял бедра и направил член между ягодиц Иблиса. На этот раз проникновение было влажным и скользким. Растраханная плоть легко поддавалась напору, и тут же эластично, горячо  и плотно обхватывала член. От накрывших с головой чувственных ощущений, инквизитор громко застонал, не разрывая поцелуя  и быстро, сильными толчками вновь стал вбивать член в горячий, подрагивающий при каждом толчке, зад

При каждом сильном точке от низа живота по венам  разливался живой огонь, заставляя двигаться все быстрее и быстрее, жаждая этих волн, прокатывающихся под кожей, сжимающих мошонку, выворачивающих свего на изнанку. Запретный, такой редкий и такой желанный секс, каждое мгновение которого было подобно драгоценной капле воды  в пустыне. Лойсо раздирали два совершенно противоположных желания- стремительно достигнуть пика и продлить блаженные минуты обладания сильным, страстным и таким отзывчивым любовником. Самуил был просто потрясающь в постели. Горячий, чувственный, весь словно охваченный пламенем, и вместе с тем, его тело, как инструмент гениального мастера, буквально звенело при каждом прикосновении, издавая чистые, пронзительные, без ноты фальши, звуки. 
-Ммм.. шайтан... ммм.. ооо..
Глухо и хрипло стонал инквизитор, раз за разом вгоняя стоящий колом член во влажную, расстраханную плоть между теплых, упругих валикой ягодиц и бесстыдно широко разведенных ног, поднятых к потолку.  Естественно Лойсо  сейчас было не до объяснений, что священник, это не профессия, это Вера. Мужчина не то, что членораздельно говорить ,  думать связно был не в состоянии. В логичном, холодном разуме  бушевал пожар, сравнимый по силе с пожаром в Бонполе после взрыва.  Все мысли были сосредоточены на кончике разбухшей, горящей огнем головке члена, сладко подрагивающей при упоре в пульсирующую простату, при скольжении в глубине влажного  плена задницы Иблиса.  Мышцы на спине, ягодицах, бедрах и прессе мужчины ритмично сокращались в первобытных,  исконных самцовых  движениях, которым никто  не учит, которые заложены где-то глубоко в подкорке с самого рождения.
В этом мареве жаркого соития Наварро лишь краем сознания, а может вообще просто телом чувствовал, как рука Иблиса рвано двигается по зажатому между тел члену. Потом это ощущение исчезло, и любовник, насаженный на толстый орган, как диковинная бабочка на гвоздь,  задрожал, забился  в объятиях, туго выгнулся в  сухом, без семяизвержения оргазме. Остановив не на долго фрикции, чтобы тут же не излиться самому,  оперевшись локтями о постель, Лойсо сжал ладонями его лицо, ловя взглядом в полумраке комнаты короткие судороги оргазменного наслажнения на его лице, подрагивание разомкнутых губ, вибрирование рычащего языка,  едва ли не болезненный излом  бровей. Удовольствие партнера было изысканным зрелищем.
Когда Самуил затих и чуть расслабился, мужчина, не пряча блаженной  улыбки, влажно поцеловал его в искусанные губы, тихо шепнул, осыпая горячими поцелуями кожу возле уха.
- Похотливый, ненасытный  развратник .
Тягучим движением выйдя из все еще сокращающегося ануса, лег между раскинутых в усталой истоме ног Иблиса, и сжав ладонями подмышками  грудь, жадно вобрал в рот набухший сосок вместе с коричневым ореолом вокруг него. Стиснув губы, чувственно, интенсивно, до покраснения кожи помял, быстро толкая языком ставший жестким комочек. Отпустив, поймал второй, на грани жескостиперекатывая его между зубами. Когда собственное зашкаливающее возбуждение чуть подспало, сняв угрозу быстрого семяизвержения, мужчина приподнялся.
-Встань на коленочки. Я хочу кончить в тебя.

К удивлению Наварро,  на этот раз двойник не выполнил его пожелания. Честно говоря, подобное было не привычно. Не с Иблисом, а  в принципе. Как-то  само собой выходило, что партнеры,  с которыми он время от времени разделял постель, полностью полагались на его вкус  и желание. Инквизитор даже никогда не задумывался над тем, любит он командовать, или нет. Все выходило естественно, само собой разумеющимся. Ну может только в далекой молодости что-то было иначе.
Чуть улыбнулся мыслям призрака, даже с какой-то ностальгией по детству.
-Осиротев в два мгновения, взрослеешь и растешь быстро. В свое время у меня был не плохой учитель. Да и тебе "снежным принцем" назвать сложно.
Мимоходом ответил на мысли приятеля детства,  уже привыкнув, что тот беспардонно шарится в его голове и с ним  можно не утруждать себя речью. Да и мысли на эту тему были короткими, отрывистыми и то и дело перемежались мечтательными видами стоящего на четвереньках  партнера и призывно отставленного, безумно манящего зада, чуть раздвинутых ног, виднеющейся между ними мошонки, покрытой редкими волосками, набухшего вновь члена, только и ждущего, чтобы к нему прикоснулись рукой.
Но Самуил захотел по другому. Даже с некоторым интересом мужчина откинулся на спину, дав партнеру делать то, что он хочет. Откинув голову назад, подставил шеб под  влажные поцелуи и шумно носом втянул воздух, когда губы призрака сомкнулись на сосках. Облизал пересохшие губы, сначала мысленно вспомнив то ощущение, которое несколько дней назад пробивалось сквозь сон, и казалось тогда одним из эпизодов игры спящего подсознания . А потом и наяву почувствовал, как губы шайтана крепко  сомкнулись на головке члена, и набухший, жаждущий ощущений орган погрузился в подвижное, скользкое  тепло рта.
-Ааааа..
Не сдержав полустона, полувскрика, Лойсо выгнулся, сильно запрокидывая  назад  голову. Положив руку на затылок любовника, лишь бы тот не отстранился, несколько раз толкнулся бедрами, стараясь глубже погрузить член в полость рта, мазануть головкой по небу, потереться уздечкой по подвижному языку. И в какой-то момент даже сдавил член у основания, чтобы предотвратить рвущееся семяизвержение, настолько сладостной была эта ласка.
Лишь то, что Иблис вовремя остановился, в последнюю секунду удержало его на грани оргазма.
Несколько мгновений передыха, и снова, как в угаре, ощущения тесного плена задницы двойника. Больше медлить Наварро уже не мог. Крепко обхватив ладонями Самуила за бедра,  мужчина стал быстро и сильно толкаться членом в анус, руками придерживая партнера, чтобы тот не соскочил с пронзающего его органа, от мощных, быстро ставших рваными,  толчков.
- Ах....ааа.. Самуил.. я больше ..ооо... 
С трудом, сквозь хрипящее дыхание смог выдавить из себя инквизитор, чувствуя , как от каждого толчка яйца в мошонке словно разворачиваются, а низ живота заливает  пульсирующим огнем. Лишь успев сжать член любовника и несколько раз прогнать кулак по его стволу, одновременно до предела вколачиваясь в его тело, мужчина громко захрипел, содрогнулся, замер. С перекошенных на пике оргазма губ сорвался громкий, протяжный стон, когда член в заднице Иблисе запульсировал, толчками выливая обильные, вязкие струи спермы, накопившейся за долгие месяцы воздержания. Несколько мгновений серые глаза слепо смотрели в потолок, потом закрылись, и мужчина покачнувшись, упал на спину, утягивая за собой любовника.

Несколько минут Наварро просто лежал с закрытыми глазами, восстанавливая дыхание, покачиваясь на блаженных, после оргазменных волнах, когда все тело становится словно невесомым, натруженные мышцы сладко подрагивают в истоме, а в голове какая-то пронзительно звенящая, святая пустота. Потрясающее ощущение сексуальной  разрядки, умиротворенности, гармонии внутри себя.
-Как же хорошо
Не сказал, и не подумал для того, чтобы двойник услышал его. Это просто была единственная сейчас мысль, которая свободно порхала  в пустоте черепной коробки, заполняя собой все сознание.
Ладонь машинально гладила лежащего на нем Самуила по влажной от пота спине. И это тоже сейчас казалось правильным, таким, как оно должно быть. И снова не на разуме, или логике, вере или страсти. На каких-то глубинных ощущениях, инстинктах. Чуть склонив голову, мужчина поцеловал партнера в макушку, путаясь губами во влажных волосах. К медово- горьковатому, солнечно- пропыленному,  свеже -пронзительному естественному запаху кожи, волос Самуила, добавилась солоноватая нотка пота, похожая на запах моря, водорослей, песка и ракушек.
Плавающий малоподвижной медузой разум в черепе шевелился с трудом, едва подавая признаки жизни  и то и дело пытаясь провалиться в сон. Чуть развернув голову к успевшему улечься рядом, двойнику, мужчина улыбнулся, обнимая его поперек спины и притягивая ближе
"Лучше бы, если не слышали"
Конечно, ни Мишель, ни Питер и бровью на утро не поведут, делая вид, что ничего не видели, и не слышали, но Мишель, увы, слегка ревнив. И вероятность того, что в  утреннем кофе вместо сахара окажется соль, была весьма велика. "Горничная" не был Наварро любовником, как таковым, и сердце бывшего вояки безраздельно принадлежало казненному любовнику-офиту. Но пара раз после утраты  он делил со священником  постель. И временами инквизитор замечал, что трансвестит бросает довольно таки хмурые взгляды на тех, на ком взгляд хозяина задержался чуть дольше обычного.
-Молчи, безумец. Даже думать подобного не смей.
А вот это уже сказал вслух, едва призрак обмолвился об Аде.
-Это мой грех. Я не устоял. Мне  и отвечать за него.
Этот вопрос в принципе не подлежал обсуждения. Тем более, что блаженная нега все никак не отпускала. Да и не хотелось сейчас ни о чем думать. Хотелось просто обнять Самуила, прижать покрепче к себе, чтобы всем телом чувствовать тепло его тела, пусть и материального только для него. И провалиться в крепкий, здоровый сон, который бывает лишь после вот такого полного удовлетворения сексуального желания. Именно это Наварро и  сделал,  успев лишь долго и благодарно поцеловать двойника в губы, прежде чем кинуться в объятия Морфея.

Так бывает, наверное, только в детстве. Когда уже вроде бы проснулся, но сон еще цепляется мягкими кошачьими лапами за разум, вновь и вновь убаюкивая его. И при этом  такое легкое чувство беззаботности, радости каждого мгновения бытия. Солнце едва приподнялось над горизонтом, заглядывая теплыми лучами в спальню и прыгая зайчиками по обоям. Несмотря на ощутимый запах секса, идущего от постели, воздух в спальне был свежим и чуть прохладным.  Под сквозняком, тянувшим из приоткрытой  двери на террасу, немного мерзла спина, с которой за ночь сползло одеяло. А вот груди и животу, прижатому к горячей спине двойника,  было тепло.
Иблис спал на боку, чуть вывернув руку назад, приоткрыв губы и разметав темные, слипшиеся пряди волос по подушке. Грудь призрака мерно и не часто вздымалась в ровном, сонном дыхании. На смуглой, загоревшей коже, на шее вниз от уха,  беловатым, едва заметным  налетом застыли кристаллики текшего вчера пота. Вниз от пупка пролегла  сухая белесая дорожка. Следы вчерашнего греха.
-Безумцы.. Что мы натворили? Что Я натворил?
Инквизитор закрыл глаза и, опустив голову, коснулся лбом виска Самуила, вдыхая его запах. Если бы не знал, что приятель детства  уже десять лет, как лежит на закрытом кладбище Отрубленной головы, никогда бы в это не поверил. Двойник пах так, как пахнет здоровое, живое тело человека, сладко проспавшего ночь после долгого секса перед этим. Запах жизни. Тепло жизни. Без прикрас и иллюзий. И четкое понимание свершившегося греха. Не первый подобный грех в его жизни, но почему-то этот казался страшнее остальных. Хотя, понятно почему. Там партнеры были живые. А пока ты жив, еще можно что-то исправить, раскаяться, замолить. И вместе вот с этим понимаем, Наварро отчетливо осознавал, что будь в его силах повернуть время вспять, оказаться во вчерашнем дне, он снова бы не устоял, и все повторилось бы. Даже может быть, зная теперь, насколько сладок в сексе партнер, смог бы бороться бы с собой и своими желаниями еще меньше.  Даже сейчас, на утро, так мучительно сильно хотелось прижаться губами к этой соленой дорожке от уха, слизнуть застывшие кристаллики, разбудить поцелуями и снова утонуть в безумном водовороте греха.
Вздохнув, мужчина отстранился, рывком поднялся с постели, наклонился, нащупывая  тапочки под кроватью. Сегодня, через несколько часов, должен состояться Совет инквизиции.  И ему необходимо там быть. Рука коснулось чего-то мягкого и ворсистого, а вслед за этим по пальцам прошлась влажная терка. Эмир. Тигр так всю ночь и проспал под кроватью.
- Вылезь, паразитина. Пшел на улицу. Пшел.
Едва слышно шепча, чтобы не разбудить в такую рань Иблиса,  выгнал тигра на террасу, и усмехнулся, смотря, как зверь вальяжно потягивается со сна, раскрывая солнцу клыкастую, усатую пасть. Зевнув, хищник бодро загарцевал в сторону кухни, откуда уже доносились запахи кофе, свежего хлеба, и где для зверя Мишель наверняка уже приготовил парную телячью ногу.
Потом быстрый душ, молитва в небольшой часовенке, спрятавшейся в затененной и удаленной части парка, среди раскидистых дубов. Сначала въевшиеся в память слова латыни текли плавно, привычно выговариваемые послушным языком. И даже смысл их, как обычно, начал отдаваться в душе, словно очищая ее от скверны, как созревший орех от чешуи. Но стоило взглянуть на распятие, как мысли разлетелись потревоженной стаей галок и унеслись туда, в спальню, где на сбившихся, залитых засохшим  семенем простынях, спал Самуил.
Перекрестившись, священник перешел на иврит.

"АВИЙНУ, ШЭБАШАМАИМ, ИТКАДАШ ШЕМХА,. ТАВО МАЛХУТЕХА, ЕАСЭ РЭЦОНЕХА, КМО БAШАМАИМ КЭН БААРЕЦ;
ЭТ- ЛЭХЭМ ХУКЭЙНУ ТЭН - ЛАНУ ХАЙОМ;.
УСЛАХ- ЛАНУ ЭТ- ХОВОТЕЙНУ КААШЕР САЛАХНУ ГАМ-АНАХНУ ЛЭ ХАЙЯВЕЙНУ;
ВЭ АЛЬ-ТЭВИЭНУ ЛИДЭЙ НИСАЙОН КИ ИМ-ХАЛЦЕЙНУ МИН-ХАРА
КИ ЛЭХА ХАМАМЛАХА ВЭ ХАГВУРА ВЭ ХАТИФЕРЕТ ЛЭОЛМЭЙ ОЛАМИМ.
АМЭН

Через два часа Наварро, уже  одетый к Совету, только без маски и перчаток, сидел на террасе, в ожидании кофе и свежее  выпеченных французских  булочек, запах которых распространялся по всему дому