Секретарша вновь открыла дверь и мило улыбнулась, пропуская Тэйлора в кабинет Куинсберри.
- Здравствуйте, Джонатан, - предельно любезный тон в ответ на приветствие, равнодушно пропущенный мимо ушей факт, о том, что Аск мог являться объектом воспоминаний. Хотя, возможно для светской беседы он мог стать неплохим трамплинчиком, что бы разговор начался непринужденно, плавно перетекая в нужное русло. И все же Морган отклонил его, с этой стороны совершенно не хотелось подходить к желанной цели.
Снова просить, уговаривать, убеждать. Тэйлор едва поборол гримасу отвращения, готовую проступить под его теперешней дружелюбно-любезной маской. И почему каждый раз, встречаясь с этим человеком, он вынужден оказываться в роли просителя? Даже принося в дар образец антиквариата, Морган чувствовал себя холопом, отдающим десятину доброму мытарю. Как жаль, что на иллюстрациях анатомического атласа не были запечатлены внутренние органы Джонатана Куинсберри в разрезе.
Тэйлор на секунду поймал себя на том, что разглядывает библиотекаря даже не раздевающим взглядом. Если бы его глаз был так же остер как хирургический скальпель, брюшная полость Джонатана уже явила бы на свет божий комок скрученных, поблескивающих влагой крови, кишок. Аск моргнул, отгоняя видение, и предпочел расположиться в одном из кресел, стоящих в кабинете, не ожидая особого приглашения.
- Надеюсь, вы располагаете некоторым количеством времени, которое великодушно можете пожертвовать моей скромной персоне, - почти смущенная, почти искренняя улыбка. По крайней мере Морган старался, - кстати, вчера я заходил в случайно попавшуюся мне по дороге лавку старьевщика. Кто бы мог подумать, что в руках этого полуграмотного старика может оказаться одна из книг некоего Чарльза Дарвина … Вашей библиотеке интересен этот автор?
Вопросительный взгляд на Куинсберри. Морган считал этого человека достаточно умным, для понимания всевозможных намеков с первых аккордов их произнесения, однако негласный этикет просьбы требовал определенной прелюдии, прямо таки оральных ласк, прежде чем разговор перейдет к непосредственной его цели.

Взгляд снизу вверх на библиотекаря. Достаточно дешевый ход, для того, что бы показать, кто главный в этом кабинете, однако у того, кто привык смотреть свысока, свело шею от злобы на собеседника.
Тэйлор взял чашку чая, любезно приготовленного секретаршей, поднес к губам, едва коснувшись ими горячего напитка, и отставил в сторону, едва заметно скривившись. На самом деле он больше предпочитал вкус кофе, но об этом знал пожалуй только Саша, а потому реакция предназначалась непосредственно вкусу предложенного напитка.
- Я распоряжусь о том, что бы книгу доставили вам, как только окажусь дома, - заверил Морган, подкрепляя свои слова наиболее любезной улыбкой из своего арсенала. Пожалуй теперь было самое время неспешно разворачивать разговор в нужное ученому русло, - уверен, что в вашем заведении книга обретет должный уход, нежели там, где я ее нашел. Ведь именно ваши работники наиболее бережно и профессионально работают с этим хрупким материалом. Я имел честь убедиться в этом, когда работал в ваших архивах.
Грубая неприкрытая лесть. Аск даже не пытался завернуть ее в более мягкую и менее прозрачную упаковку. По взгляду, позе, мелким жестам он прекрасно видел истинное отношение добряка библиотекаря к себе, а потому этот танец этикета был ни чем иным, как выступлением пары на паркете. И до сей минуты выступление выглядело вполне сносным.
- Кстати, сегодня я узнал, что в один из ваших отделов устроился мой младший брат … Хотя вряд ли вы слышали имя Саши Тэйлора.
Морган усмехнулся, поднял чашку с чаем, повертел ее в руках и поставил обратно.
- Я искренне горжусь, что его потянуло работать в подобное заведение, а не за барную стойку, например, однако … - Аск замолчал, делая вид, что пытается подобрать слова, что бы сформулировать фразу, - … есть некие вещи, которые меня огорчают…

Вторая часть фразы была на столько неожиданна, что Морган осекся и на секунду метнул на Куинсберри удивленный взгляд. Тэйлор ни на минуту не сомневался, что оба собеседника вполне понимают смысл происходящего здесь и сейчас, тем не менее облекая действия в слова, напрямую с происходящим не связанные. Хотя, признание своих обязательств во всеуслышание … Что ж, Джонатан, прости, но я поймаю тебя на слове. Я рад бы при этом поймать тебя за язык. Например щипцами. И вытянуть нужные мне слова из твоей глотки. Поверь, это доставило мне больше бы удовольствия, чем способ, выбивания правильного ответа вербальным путем…
Опомнившись, Аск постарался принять свой обычный в такие моменты скорбно-заботливый вид. Пожалуй, только Саша не знает, сколько раз ему пришлось вести подобную беседу, добиваясь своей единственной, четко поставленной цели.
- Дело в том, что мальчик болен … - вздохнув и рассеянно потерев виски, словно смущаясь, произнес Морган, - серьезно болен. Многолетняя врачебная практика позволяет мне утверждать это со всей уверенностью. Ему нужно профессиональное медицинское наблюдение. В моменты обострения требуется экстренная медицинская помощь. Сам он по молодости лет еще не осознает всей серьезности своего состояния, самонадеянно думая, что великолепно справиться со всем. Однако же мой опыт свидетельствует не в его пользу. Я не хочу заставлять его считать себя инвалидом. Ограничивать в чем-то … Но работа, как таковая, ему не нужна, а вот вред его здоровью может принести серьезный …
Тэйлор сделал паузу, вновь взявшись за чашку, из которой совершенно не собирался пить, однако продолжая вертеть ее в руках.

Будь выдержка у Тэйлора немного слабее, он бы не смог сдержать смеха, глядя на искреннее удивленное лицо Куинсберри. Неужели библиотекарь настолько считает его чудовищем, что естественная ситуация с заботой о кровном родственнике вызывает такую реакцию? Что-то было в этой мысли, похожее на занозу, но Аск предпочел отложить поиск и извлечение на более поздний срок. В конце концов он тут не для наблюдения за реакциями подопытного Джонатана Куинсберри, хотя Морган был бы не против такого развития событий.
- У него эпилепсия … - проговорил Тэйлор тоном человека, поведавшего как минимум древнее семейное проклятие. Кто знает, не будь болезнь Саши рукотворной, смог бы Морган говорить о ней с такой легкостью как сейчас, или стыдясь ее скрывал изо всех сил, произнося те же слова с искренней горечью, а не с актерским мастерством, как сейчас.
- Скорее всего, он скрыл этот факт при трудоустройстве, - продолжил Аск после паузы, - болезнь страшна своими проявлениями. Мне бы не хотелось, что бы однажды он слетел с лестницы, во время внезапно начавшегося припадка, когда полезет за книгой для посетителя на самый верх стеллажа.
Описываемая ситуация и впрямь живо представала перед глазами: размозживший о каменный пол голову юноша бьется в предсмертной судороге с пеной на губах.
- Сам он либо слишком молод, что бы понять всю тяжесть ситуации, либо слишком горд, что бы ее признать, - Морган вздохнул и развел руками с истинно обреченным видом, - и совершенно не хочет меня слушать …

Куинсберри задумался. Что ж, значит стоит дать ему время подумать, хотя добряк библиотекарь начал порядком раздражать. Морган не спеша водил пальцем по ободку чашки с давно остывшим чаем, посматривая на профиль Джонатана напротив окна.
- Я нахожу средства, что бы его опекать. И не малые, - тон пожалуй резковат, и металлические нотки в голосе, в контраст печально-доверительным словам, произнесенным ранее. Взгляд, дающий понять, что нескромность не простительна, если она касается семейного уклада Тэйлоров.
По сути Аску было безразлично, какие действия задумал произвести хранитель Золотого Вавилона, в отношении младшего брата. Ученый привык идти к поставленной цели, не зависимо от того, каких усилий это бы потребовало. Он и не ожидал, что после первого же разговора, Куинсберри подпишет приказ на увольнение Саши прямо при нем. Не сработал первый способ, что же у Моргана в рукаве найдется еще пара карт.
- Благодарю за уделенное время мне, и ваш интерес к моему младшему, - оставив в покое чашку, Аск поднялся, прощаясь с Джонатаном вежливым кивком и не менее уместной в ситуации полуулыбкой, - прошу держать меня в курсе событий. Свой номер я оставлю вашему секретарю. У нее же уточню, во сколько вы свободны завтра, что бы по возможности зайти и справиться о результатах лично.
… И завтра, и после завтра, и после-после … Исключительно вежливая улыбка, сулящая радость ежедневных встреч. Так ли дорог, Джонатан, тебе работник-новичок, работник-непрофессионал, что ты готов лицезреть меня каждый божий день?
Еще раз одарив Куинсберри фирменной ледяной улыбкой вместо слов прощания, Тэйлор развернулся и покинул кабинет.

За все те недолгие двадцать минут, что Саша провозился с архивами, он уже по самые уши был в пыли. Именно из-за того что белый цвет очень быстро становится грязно-серым, Тэйлор младший и не любил свою форму. Впрочем, пыль оседала не только на одежде, но и на лице, от чего Саша периодически чихал. Но даже несмотря на такие неприятности, он все равно полюбил свою работу. Сидеть в одиночестве, перебирать, переписывать старые книги и манускрипты, все проверять и перепроверять. Да, ему нравилось то, что никто не отвлекает, что тут он может подумать. А подумать было о чем. Например его болезнь. Сколько он ни читал, все сводилось к одному: эпилепсия эпилепсией, но не засыпал он ни разу. И нигде не мог найти хоть одно упоминание о подобном отклонении. В принципе, это не казалось Саше до такой уж степени странным. Но что-то все же напрягало.
Парень поднялся размять затекшую поясницу и ноги как раз в тот момент, когда дверь со скрипом приоткрылась и вошел никто иной как сам хранитель Вавилона, он же прямой начальник Саши. Последний даже не сразу сообразил, что делать. Этого человека он вживую никогда не видел. Так, знал по примерному словесному описанию. Но даже сейчас, столкнувшись с ним практически нос к носу не сразу поверил, что вот такой просто с виду дядя может занимать столь высокий пост.
- Здравствуйте, - едва ли не заикаясь проговорил Тэйлор, при этом старательно и по возможности незаметно оттряхивая одежду от пыли: таки она была ему не очень к лицу. Впрочем, это совершенно не мешало мыслям носиться в загруженной головушке: зачем, почему сразу хранитель, что он успел натворить за свое недолгое тут присутствие и не узнал ли кто-нибудь каким-нибудь боком о его болезни? Хотя что было гадать? Сейчас все и станет ясно.
Саша потоптался на месте и отошел в сторону от своего стула, предварительно немного перелдвинув бумаги и книги, чтобы не мешались. Он вообще не имел понятия, как вести себя с этим человеком с очень добрыми глазами. Но на всякий случай решил на рожон не лезть и дождаться, пока тот сам сообщит о цели своего визита.
- Тут немного пыльно, извините, - пробормотал Тэйлор, словно опасаясь, что будут ругать за непорядок на рабочем месте.

Саша даже застеснялся немного своего вида, хотя прекрасно понимал, что этому человеку не впервой видеть пыль. Пожав протянутую руку и постаравшись по возможности не сильно ее угваздать, он отошел еще на шаг от кресла, как бы приглашая присесть, при этом с полностью осознавая: начальник не чаек пришел попить.
- Нет, конечно, все хорошо. Приятно познакомиться.
«И имя знает.. Точно»
Парень внимательно наблюдал за Джонатаном, подмечая, что тот словно бы попал в комнату из своего далекого прошлого: знакомо до мельчайших деталей. Как родной, и все равно по-новому. Тэйлор был совершенно уверен, что если сейчас посадить этого человека за стол и дать ему в руки одну из громоздящихся вокруг пыльных коробок, он, и глазом не моргнув, начнет разбирать, сортировать и приводить чужие рукотворные мысли в порядок.
От мыслей отвлек звук и Саша едва заметно улыбнулся. Некоторым носам тут очень тяжело. В частности его и Куинсберри. Одна отвечать домашнее «будьте здоровы» не решился.
- Один. Мне здесь очень нравится. Да и с кем-то всегда сложнее. Это знаете, всегда кажется, что можно какое-то дело на другого переложить, а он забудет или еще что-то такое. В общем. Проще самому все, - неожиданно Саша призаткнулся, поняв, что как-то не вовремя разболтался. Возможно, свою роль сыграла тревога. Хотя, чего нервничать? Далеко не первый год такое повторяется. Причем с завидной частотой.
- Но вы ведь не за этим пришли? – Тэйлор подпер плечом не такую пыльную как все остальное стенку, и внимательно посмотрел на начальника. Тот вроде бы задумался. Тоже не самый лучший знак. А их младший уже знал почти как азбуку.

Джонатан медлил с ответом. Точнее не медлил, а скорее собирался с мыслями, совершенно ясно давая понять работнику, что дело действительно серьезное.
«Сейчас скажет, что приходил брат и что-нибудь наговорил»
Тэйлор невольно поморщился, но тут же вернул на лицо добродушную улыбку: начальник, которого парень видит в первый раз, вовсе не обязан вникать в семейные распри. Тем более до такой степени семейные, что пару лет назад стали противозаконными.
- Ам.. Морган приходил.. – худшие опасения подтвердились. Еще никогда визиты брата на работу не заканчивались для Саши чем-то хорошим. По странному стечению обстоятельств именно после них на этот день, или на следующий, младшего увольняли.  Он уже не один раз пытался поговорить с Морганом по-хорошему или по-плохому, выяснить, что не так. Однако всё всегда заканчивалось одинаково. Таки Саша уступал Тэйлору и по физическим параметрам, и по стойкости характера.
Бешено скачущие мысли прервал вопрос, которого парень подсознательно ожидал с самого появления Джонатана в своем «кабинете». Брат, воспоминания, домыслы и пыльные фолианты словно смыло, оставляя место для более значимого момента: что сказать? Правду, что же еще. Не знай этот человек наверняка про болезнь, он бы и не пришел окончательно утвердиться в своих подозрениях. Что ж, конкретно на него Саша зла не держал и отношения портить не хотел совершенно, пусть даже сейчас ему скажут собирать чемоданы.
- Да. Не сказал. Я считаю, что это не настолько важная деталь. Моя болезнь уже почти сошла на нет, - тут он сильно кривил душой, что доказал сегодняшний приступ – болезнь стала непредсказуемой. Если раньше он хотя бы примерно предполагал, в какое время может случиться очередной припадок и предпринять какие-то меры, то сегодня помог лишь бывший рядом Морган.
Тэйлор внимательно изучил взглядом стоящего перед ним человека. Создавалось впечатление, что говорить тому дается весьма нелегко. И парень не совсем понимал почему: неужели он испытывал практически равнодушие, когда первый раз видел человека?