Старое, серое двухэтажное здание с примыкающим к нему подобием гаража. Оббитое бетонное крыльцо, покосившиеся, ржавые перила и новехонькая, с блестящей ручкой дверь, которая давно бы стала добычей охотников за утилем, если бы не проведенный к ручке не высокого вольтажа электрический  ток – убить не убьет, а бьет неприятно.  Справа от двери электрический звонок, конечно, сломанный. Если кому-то придет в голову поколотить в дверь ногой, его потом поколотит сам хозяин жилища. Звонок чинить никто не собирался и не собирается, под ним прибита колотушка, для «приличных людей».
Как ни странно, в доме есть стекла и почти чистые, хотя не совсем понятно, кто их моет. Сам Валет или кто по просьбе. Когда хозяин дома – рамы одного окна распахнуты, в доме горит свет.  За дверью располагается длинный коридор, лестница и несколько комнат вверху и внизу, большинство из которых пустуют. Прежнюю лестницу, скрипучую, деревянную, когда начали проваливаться ступени, заменили железной сварной, похожей скорее на судовой трап.  Здесь следует хорошо смотреть под ноги, иначе не миновать падения. Благо, есть перила, чтобы вовремя ухватиться, если ноги все-таки не удержат.
А вот с проводкой все гораздо сложнее, некоторые из пустующих комнат обесточены, из стен торчат запыленные провода. Каким-то непостижимым образом здесь на кухне имеются плита, холодильник, электрочайник, и даже работают, довольно сносно, не вызывая нареканий. Старенькая кофеварка исправно служит Лафайету вот уже который год. Кофе случается нечасто, но хозяин этого дома питает к этому предмету особую нежность.
Свое жилище Валет зовет логовом или хибарой. На самом деле, прибедняется, потому что для жителя Четвертого округа это почти что царские хоромы, несмотря на казематную серость стен, общую неустроенность и заброшенность помещения. Чего только стоит рабочий санузел с душем и сливным бачком. А уж о стиральной машине двадцатилетней давности можно неустанно Бога благодарить. Иногда Лафайет по неаккуратности затопляет свой собственный первый этаж, но, понятное дело, никто ругаться не будет. Это тоже существенный плюс.
В комнате, которую он называет гостиной, стоят два кресла и пара стульев, сваренное каким-то безумным пост-модернистом металлическое подобие журнального стола, складной обеденный стол, такого же вида, собранный из железок, шкаф, на котором можно заметить и книжные полки. Последнее всегда удивляло тех, кто бывал в этом доме, потому что частенько Валет Пик старательно делает вид, что ничего кроме азбуки и Библии в жизни своей не читал.  Под ногами не приваренный, не приклеенный, но положенный достаточно ровно кусок линолеума, что тоже добавляет уюта. Стены выбелены с примесью бежевого колера. Как говорится, красиво жить не запретишь. В цветочном горшке на подоконнике странного вида растение, названия которого Лафайет не знает и поливает от раза к разу, успевая за пару дней до его гибели. Несчастное растение чахнет, сохнет, но неизменно выживает. В глубине души Валет Пик надеется, что оно все-таки должно цвести.
Спальне с большой двуспальной железной кроватью посередине и платяным  шкафом у стены позавидовал бы любой спартанец. Мебель на удивление функциональна во всех смыслах.  Тут же можно заметить допотопную тумбу и комод. На последнем аккуратно расстелена скатерть. Кровать всегда аккуратно заправлена, несмотря на то, что там происходило до этого.  Дыры в обоях, которые каким-то чудом уцелели на стенах, заклеены вырезками из старых журналов и газет и представляют  собой пестрый коллаж, на котором можно найти все что угодно: от откровенных  порнографических кадров до рекламы последних моделей транспорта.
Одна из комнат на первом этаже соединена  со святая-святых - примыкающим с торца дома гаражом, в котором стоит его стальной конь. Ревностное отношение Валета к своему жилищу ничто по сравнению с тем, как он оберегает эту бетонную коробку и свое скоростное сокровище, стоившее ему немалых трудов и средств. Насквозь, с улицы  расположен въезд.  Оглядевшись по сторонам можно понять, что для этого человека представляет действительную ценность. Здесь бесполезно сдувать пылинки, потому что их нет. Хромированная вилка и бак байка, с нарочно облегченной, в угоду маневренности, конструкцией и оголенным «мясом»,  поблескивают в освещении нескольких ламп. Все знают, что это любовь для гроба и уже не удивляются тому, что Лафайет имеет привычку разговаривать с машиной, то нежно воркуя, то отчаянно матерясь.
Довершает картину жилища подвал, в одной части которого расположены деревянные стеллажи, на которых под брезентом хранятся самые разнообразные, полезные в хозяйстве вещи (от лопаты и строительного уровня до особыми путями раздобытой отличной выпивки). Подвал имеет ответвление, закуток –  комнату не более шести квадратных метров. Именно из-за него про Лафайета рассказывают сказки похлеще истории Синей Бороды. Впрочем, кроме самого хозяина этого странного полупустого дома никто и никогда не расскажет о том, что действительно спрятано за оцинкованной  дверью.

Отредактировано Валет Пик (04-09-2009 15:28:44)