Начало игры.

Около восьми часов вечера.

Аэрокар с шашечками на дверце припарковался возле непримечательного здания на границе двух округов. Типовая пятиэтажка у самого забора, которым обнесена Отрубленная Голова, едва ли не касалась его штукатуреным боком. Такие строения здесь редки, и если бы не целые стекла в окнах и ухоженный сад, сошло бы за гостя с той стороны ограды. И что понадобилось элегантной даме, только что покинувшей такси, в этом районе?
Водитель оглядел ладную фигурку девушки, в строгом костюме цвета мелкого песка с морского побережья. Пассажирка ловко расправила складки на юбке, одернула жакетик и застучала каблуками по дорожке, ведущей к входу. Ладонь ее, затянутая в мягкую кожу перчатки, сжимала ручку небольшого саквояжа. Невеликий багаж, но у шофера все равно сложилось мнение, что девушка эта приезжая. Наметанный глаз его определил в ней неместную, чужую.
Девушка скрылась в парадной, не оглянувшись, быстро взбежала на третий этаж. За одним из дверных косяков квартиры под номером пять обнаружился ключ. Тихо щелкнул замок открываемой двери. Внутри было тепло, застоявшийся воздух пах пылью. Мебели не было, только разнокалиберные ящики, в одном из которых лежали бумажные пакеты с вещами. Их-то она и забрала, прежде чем уйти в ванную – единственное помещение, где горел свет.
Вышла она минут через десять, одетая в просторные штаны с широким поясом, короткую водолазку, с обрезанными по локоть рукавами и толстовку. От прежнего наряда при ней остался только саквояж.
Через запасной ход на кухне, она вышла на черную лестницу и спустилась в подвал. Там в полной темноте нашла дверцу, за которой начинался лабиринт подземных коммуникаций.
Извилистый путь она заучила, как "Отче наш". Сколько шагов от поворота до поворота, где нужно пригнуть голову и какие приметные выбоины-ориентиры есть на стенах, знала наизусть. Отклонишься, считай, сгинул. Только бесов чутье ведет, а она зазубрила пару-тройку маршрутов, которые к дому выведут.
Вот и теперь, после получасовой прогулки по катакомбам, она выбралась наружу всего в паре кварталов от клуба, в который тут же и отправилась.
Железная дверь распахнулась, и девушку обдало густой смесью перегара, дыма и мужского пота. Вдохнув привычный запах клуба, она переступила порог. Ее приветствовали кто влюбленным взглядом, кто похабной шуткой. Она кивала всем, продираясь к стойке. Там было посветлее и тянуло холодком от работающего кондиционера. Девушка облокотилась на щербатую столешницу и постучала выкрашенным красным ногтем, привлекая внимание бармена.
- Привет, Куколка, - девушка налегла грудью на край стойки, подалась вперед и коротко чмокнула подставленную щетинистую щеку молодого мужчины. – Тебя в этот раз долго не было.
Куколка, носившая так же звучное имя Вильгельмины Прауд, безмятежно улыбалась бармену.
- Всякое случается, - сказала она просто, как будто это все объясняло.
Ответ ему не понравился. Он ворчал, что прогулки будут стоить ей жизни, что рано или поздно ее прихватят или по ту, или по эту сторону забора, да и вообще, на кой ляд таскаться из округа в округ, что ей тут-то не сидится? Девушка, подперев подбородок ладонью, внимательно слушала отповедь.
- Не рисковала бы ты, малышка, - Тедди поставил перед ней стакан томатного сока, водившийся в баре исключительно по ее прихоти. – Ну вот зачем…
- Скучно, - отозвалась Куколка, кончиком языка собирая алые капельки с кромки стакана.
- Вот дура, как есть дура. Кукла безмозглая, - в сердцах бросил бармен, грохая кулаком по стойке.
Девушка только пожала плечами, давая понять, что его мнение о разумности женских поступков ее мало волнует. Небось, парней он за выходки не отчитывает, а те и похлеще развлекаются.
- Не злись, - Куколка стерла "усики" от сока и облизнула пальцы. – Расскажи, как у нас дела.

Отредактировано Куколка (03-10-2009 19:47:57)

Послушать Тедди, так тут царят спокойствие и благоденствие, и всегда все "пучком". Не то, что легальные округа, где, по словам тетушки, что ни день, то происшествие, что ни событие, то зловещее.
- Повод отметить, - Куколка улыбнулась бармену, который, помня о ее вкусах, капнул в сок водки.
Пригубив солоноватый напиток, девушка оглядела зал. На нее прямо или украдкой поглядывали почти все посетители клуба. Кого интересовали формы девушки, кого содержимое ее саквояжа. Ее не интересовал никто... Разве что сам главарь банды, человек-загадка, так внезапно появившийся из подсобки. Не иначе чутье, как у беса.
- Ага, гостинцы, - улыбка стала лукавой. – Но тем, кто плохо себя вел и не ел кашу, ничего не достанется.
Саквояж Куколки – настоящая сокровищница. Здесь золотые цепочки и колечки, все в бархатных коробочках. Без объемной упаковки эти милые пустячки занимали бы меньше места, но желание клиента – закон, а тертые жизнью бандиты любят делать своим пассиям подарки по всем правилам. По счастью, никому из них еще не пришло на ум заказывать авторские букеты.
Кроме этих дорогостоящих безделушек, были в саквояже лекарства. В основном от "позорных болезней", частых гостий публичных домов, но находились заказы и посерьезнее. О таких предпочитали не трепаться, молча отдавали список и задаток. Куколка вопросов не задавала, не ее это дело.
А еще тут были краски для Барни, местного татуировщика. Его наколки носила половина обитателей четвертого округа. Руку мастера не узнать было трудно, но мало кто знал, что в свободное время здоровяк Барни балуется акварелями. Когда полгода назад он пришел к Куколке и попросил добыть краски, бумагу и кисти, она с трудом удержалась, чтобы не прыснуть от смеха. И совершенно обалдела, когда за это он предложил сумму, которая и по самым нескромным прикидкам в разы превышала стоимость покупки в художественном салоне. С тех пор заказ повторялся регулярно.
- Ты ведь ничего дурного не натворил, пока тетушки Вильгельмины не было? – интонации собственной тетушки Куколка копировала в точности.
Замочки саквояжа поддались легкому нажатию. Куколка вынула пару пакетов кофе в зернах и выложила на стойку. Импортный товар, элитный сорт, какая-то там обжарка. Куколка не находила горечь напитка приятной и не разбиралась в сортах, потому покупала его по указаниям Валета. Он как-то отличал черную бурду от изысканного кофе.

Девушка охнула, оказавшись в стальных объятьях, хрипло засмеялась. Если и думала она, что не стоят ее прогулки с той на эту сторону барьера ни риска, ни тех денег, которые она имела с полузаконных сделок, то вот в такие моменты она была готова и дальше сновать туда-сюда. Сейчас она чувствовала себя точь-в-точь доброй феей, только без палочки и эфемерного блестящего наряда. Эффектно, конечно, но в нем она была бы похожа на сияющее безе на худеньких ножках. Уж лучше без волшебных атрибутов.
- Сочтемся, - кивнула, роняя неровную челку на лоб.
Нет, монетой она с Валета плату не брала. Ответными услугами, впрочем, тоже. Ей было достаточно знать, что Валет ей кое-что должен. Про запас.
- Я тебе в другой раз чего-нибудь принесу, - вполне серьезно пообещала она Тедди, не уточняя, что гостинцем может и правда стать конфета или игрушка.
Возле стойки уже топтались несколько клиентов, терпеливо дожидаясь своей очереди. На них Куколка не глядела, не сводя глаз с лица Валета.
- Рада, что угодила, – улыбка вежливая, а в глазах ребяческие смешинки. – А это небольшой презент. От фирмы.
Девушка сунула руку в недра саквояжа и из маленького кармашка, спрятанного под надзором тугой молнии, достала кольцо. Перстень-печатка темного серебра без всяких декоративных коробочек и украшенных лентами мешочков, лежал на ее раскрытой ладони.
Крупное кольцо не казалось ни массивным, ни грубым. Изящество и простота его наводили Куколку, любившую такие солидные вещи куда больше тоненьких женских колечек, на мысль оставить его себе. Но уж больно символичным был рисунок. Углы прямоугольной печатки, рассеченной по диагонали неглубокой бороздой, украшали выдавленные и залитые эмалью черные пиковые "сердечки". Точно как игральная карта, разве что номинал не указан.

На ее щеках не проступил румянец только потому, что краснеть Куколка разучилась много лет назад. Допила "кровавую Мери" одним глотком, едва не поперхнувшись, села как-то уж очень прямо. От напряжения засвербило между лопаток. А, может, спину ей жгли непозволительно пристальные взгляд завсегдатаев клуба, примолкнувших и тянувших шеи, чтобы поглазеть, чего там происходит у стойки.
Замершая в точке пересечения взглядов ребят и их главаря она ясно поняла, как себя чувствует пришпиленная бабочка. Неуютно. Непривычно. И как-то неожиданно приятно. По-женски.
- Ты осторожнее будь, и без заговоров обойдется, - вырвалось раньше, чем подумалось, что лучше бы промолчать. Немного грубоватый тон сгладил сентиментальность оброненной фразы.
Думать, что Валет станет прятаться за спинами своих бойцов, укрываться от смертоносной стали, было глупо. Осторожность – роскошь для главы одной из самых опасных банд четвертого округа непозволительная. А вот без везения тут не обойтись, оно и предупредит порой, и от беды уведет. Глядишь, и правда обережет перстенек, от чистого сердца дареный.
Показав из-под стойки кулак Тедди, который уже спешил повторить коктейль, Куколка повела плечами, расслабляясь.
- Там еще галстучная заколка была, но мне подумалось, тебе не пригодится, - девушке не хватало воображения представить Валета в сорочке, под воротом которой затянута элегантная "удавка".
А ведь он должен был носить костюмы, в которых щеголяют на приемах мужчины первого округа. Стильные наряды, дорогие ткани и аксессуары, гладко выбритые подбородки и высушенные улыбки, точно отмеренные жесты. Ничего лишнего. Ничего личного. Манекены, с кастрированными эмоциями.
А Валет походил на кота. Большого и черного, подранного в уличных схватках, из которых выбирался победителем, пусть и со шкурой, изрядно изувеченной чужими когтями. Знать бы, чего стоили ему все эти драки помимо шрамов и хромоты. В округе гуляли слухи, которые обрастали подробностями со скоростью снежного кома, пущенного чьей-то рукой со склона. О Валете не трепали языком только ленивые, а таких в Отрубленной Голове, где ноги кормят и спасают, не водилось.
Куколка весь этот треп слушала вполуха. Мало ли что болтают. Комнату она арендовала в борделе, приплачивая за чистоту простыней и регулярную уборку, а свежие сплетни получала на сдачу. Девочки вечно мололи всякую чушь, и когда, проснувшиеся около полудня, растрепанные и выряженные в пестрые пеньюары, собирались на завтрак, травили байки, одна другой чуднее. О Валете в том числе и всегда шепотом.
Только правды в этих россказнях было на грош. Вот если бы его самого спросить…
Куколка проглотила вопрос, вертевшийся на языке вместе с томатным коктейлем, и уже легче улыбнулась. Губы покалывало от соленых капель, хотелось курить.

Травилась табаком Куколка сколько себя помнила. Длительные никотиновые голодовки устраивала только в доме у тетушки, у которой от дыма разыгрывалась мигрень. В остальное время сигареты были верными спутниками девушки. Молчаливыми и безотказными. В первом округе – ароматизированные, чей сладковатый вкус сочился через долгий костяной мундштук. В четвертом проще, тут она курила все, от папирос до косяков. Впрочем, последними не злоупотребляла, берегла здравость рассудка.
Пачка иногда уходила за ночь, иногда заваливались среди вещей, терялась, потом находилась очень кстати. Часто сигареты кончались, когда от табачной жажды становилось совсем невмоготу. Тогда она выходила на охоту, бессовестно стреляя сигареты у ночных работниц борделя. Девочки бросали в ее сторону плотоядные взгляды, норовили обласкать, те, что понаглее предлагали по-дружески обслужить. Куколка отмахивалась, смеялась, дальше болтовни дело не шло.
- Тебя и пуля не догонит, куда уж петле, - Куколка благодарно кивнула, принимая угощение, осторожно затянулась.
Валет курил крепкие, дерущие глотку сигареты. Грубый тяжелый дым ожег рот, комом прокатился по горлу, заполнил легкие. Затаив дыхание, девушка смаковала ощущение, прежде чем выпустить сизые струйки из уголков рта. Ей нравилось чувствовать переход через грань, смену вкусов, запахов, звуков. На слух, на ощупь, подушечками пальцев и языком. Все время сравнивать ту, прежнюю жизнь, затерявшуюся в складках памяти, и настоящую.
Вот и сейчас, вместо чопорных клуш, вечно говоривших об общих знакомых, чьи имена для Куколки ничего не значили, живые люди и речь об известных ей персонажах. С Книжником она имела дело давно. Товар его был специфическим, но работать с ним было удобно. От деда Вильгельмины осталась библиотека и коллекция антиквариата, говоря, что "освобождает полки под новые экземпляры" она сбывала книги от Исаака совершенно открыто. Никакого риска, огромные барыши, и солидный процент за посредничество.
Книга, о которой говорил Валет, тоже могла пройти через ее руки. Куколка размерено кивала, слушая рассказ Валета и гадая, к чему он ведет.
- Дорогая, наверное, вещь. Тиснение, картинки и все такое, - она махнула рукой, обозначая "все такое" огненной дугой от уголька зажатой в пальцах сигареты.
Василиски, гарпии. Судя по всему, бестиарий или физиолог, возможно, один из немногих, не попавших в запретные инквизиторские библиотеки. Сборник статей о мифических и вполне реальных животных, пересыпанный нравоучительным религиозными текстами. Запрещенный? Хн, вот бы эту книжицу посмотреть, хотя за такой погляд можно и неприятностей огрести. А уж владеть такой редкостью и вовсе гибельно.

Куколка безмятежно улыбалась, пожимая плечами. Ну, положим, пару-тройку инквизиторов, которых этакое занимательное чтиво с картинками могло серьезно заинтересовать, она знала. Но опыт и здравый смысл подсказывали, что интересы такого потенциального клиента простираются значительно дальше, и книгой не ограничатся. Есть у святых отцов нехорошая манера дотошно выспрашивать все подробности. Выпытывать даже.
- Нет, речи ни о чем таком не было, - с особой жестокостью раздавив окурок в пепельнице, девушка потянула к себе ополовиненный стакан слабоалкогольного сока. – Я к Исааку наведаюсь на днях, порасспрошу, что да как, нет ли для меня работы. Только вот не станет он болтать зазря. Нет книги, нет разговора.
Да и будь у него книга, он тоже рта не раскроет. В честности старого пройдохи Куколка не сомневалась, он не обманет ни по части денег, ни по части товара. Но, не допустив и полслова лжи, он недомолвками сумеет запутать так, что вовек не выпутаешься. Согбенный годам с невзгодами паук, мастер вести липкие игры и расставлять силки. Мастер сосать денежки и вместе с тем любимец соседей.
Хороший собеседник, внимательный и не зануда, добродушный Исаак. К нему мамаши со всей округи отправляли своих непутевых детишек, чтобы те грамоте научились и кое-каких манер нахватались. Куколка иногда заходила к нему, скоротать вечерок, послушать, его рассказы. И только удивлялась, как скромно он живет. Уж кто-кто, а она-то доходы Книжника представляла. Хотя бы малую их часть.
Ей он отдавал только разрешенные книги, те, что она могла сбыть, не подставляясь. Через кого он находил покупателей для опасных товаров, она не знала. И не спрашивала. Меньше знаешь, больше шансов проснуться утром живой и в родной постели.
- А тебе она зачем? Книга то бишь. Собирателем древностей заделался? – спросила просто. Третий коктейль и перспектива плестись через утопленный в ночи четвертый округ, кишащий всякой швалью, что старый тюфяк вшами, долгим словесным препирательствам не способствовали.
Если у Валета какое дело, так ей бы подробности не помешали, а если нет... да любопытно ей, только и всего. Про жилище Валета тоже много чело болтали. Самые невинные сплетни, были заляпана кровавыми подробностями так, что утратили всякое правдоподобие. Версия о тщательно оберегаемой библиотеке редких изданий была бы не хуже всех прочих.

Как раз забравший грязный стакан, бармен схлопотал от Куколки мрачный взгляд исподлобья и поспешил снова заполнить опустевшую тару. Не понаслышке знавший, с каких мелочей начинаются ссоры, Тедди чуял тут грозу, еще до первых раскатов грома. Потому поспешил убраться за дальний конец стойки.
Он ошибался. Гроза прошла стороной.
Куколке ли, азартно балансирующей на острие, было читать мораль Валету? Увел у Исаака товар из-под носа, его дело. "Интересно" – весомый аргумент, чтобы кинуть старого дельца. По-хорошему, ей бы и вовсе не совать свой любопытный нос туда, откуда хоть и слабенько, но все же попахивало жареным. Но ей теперь тоже интересно.
- Лучше б ты журнальчики какие почитывал. Все для здоровья полезнее, – ухмылка, кривая, некрасива, изогнула губы, в голосе появилась нотка горечи. – Мы оба будем осторожны. Как всегда.
Она отсалютовала стаканом, сделала крупный глоток. Тедди перестарался, или рука у него дрогнула, но водки в коктейле было больше, чем Куколка себе позволяла. С алкоголя ей чаще всего становилось нехорошо, тело не слушалось, да и дурости прибавлялось. Потому она весь вечер тянула бутылку-другую пива, или цедила легкие коктейли: и компанию поддержала, и в голове не шумит.
Если сегодня она переберет, останется ночевать тут. Не выгонит ее Тедди на улицу, устроит в подсобке с комфортом. А с утра она наведается к Исааку. Только заскочит к себе, умыться и одеться прилично: старик питал слабость к опрятно одетым девушкам, потому симпатизировал Куколке. Очко в ее пользу.   
Она продумывала будущий разговор с Книжником, отметая проигрышные варианты, и запоминая удачные подходы к старику, потому не сообразила сразу, чего хочет от нее Валет. Прислушалась, поняла. Разулыбалась. На душе легко и весело стало. Озорно заблестели глаза.
- Полагаешься на мою память? – вкрадчиво поинтересовалась девушка. –  Может, мерку снять? Чтобы наверняка. А то мало ли…
Пришлось больно губу закусить, чтобы не сболтнуть едкие замечания, мигом завертевшиеся в дурной пьяной голове. Авторитет Валета, конечно, был непререкаем, но обсуждать интимные детали его гардероба при парнях все же не стоило.

Пьяным – море по колено. Буквальную справедливость этого Куколке ни разу не пришлось проверить. Что не мешало ей самоуверенно полагать, что и под градусом она смогла бы плыть ловко, как акула. По счастью, ей не пришла на ум отличная идея искупаться в чернильном по ночной поре заливе. Но на другие хулиганские выходки ее вело со страшной силой. И с постоянством, близким к системе. И только врожденное благоразумие спасало от бед. Почти всегда.
Теперь, прикончив третий коктейль, легший на усталость долгой "прогулки на ту сторону", она добралась до той степени бесшабашности, когда недурно пошалить. Потянувшись всем телом, так что сладко заныли уставшие плечи и спина, она выгнулась дугой, заложив руки за голову. Плохо, что на ней толстовка, а не майка, открывающая соблазнительный рельеф мускулов под нежной девичье кожей и прочие прелести.
Она наклонилась вперед. Она плавно перетекла из одного положения в другое, как капля ртути. Пальцы ее с ухоженными ноготками по-хозяйски легли на колено Валета.
- Не шути так. Я ведь могу сказать "достань" – томно промурлыкала она, глядя в глаза мужчине… и икнула.
Весь эффект был загублен. Куколка с притворным испугом зажала рот руками, но икоту удержать не смогла. Уткнувшись лицом в ладони, она всхлипывала от хохота и мотала головой, разгоняя шальные смешинки. Сообразительный Тедди мигом подал ей стакан воды. Кое-как, отсмеявшись, и утирая навернувшиеся на глаза слезы, девушка сделала несколько жадных глотков, прежде чем совсем успокоилась.
- Вымоталась я за эти недели, - мягкая улыбка блаженного избавления от скопленного напряжения, вышедшего с глупым смехом наружу и рассеявшегося в табачном кумаре.
Сейчас она была немного смущенна. Все-таки, пора жилье менять. Похоже, блядские повадки передаются по воздуху, как заразная болезнь. Не хватало еще Куколке подцепить профессиональные улыбочки своих соседок  и их фирменные многообещающие взгляды. Хватит и сегодняшнего баловства. Представив, как скривилась бы владелица борделя, увидев ее дилетантский спектакль, Куколка снова заулыбалась.
- Это ты просто корсет не носил. А я носила. То еще орудие пытки, - глаза девушки блестели от водки и веселья, к щекам прилила кровь. – Тут я отдыхаю и душой… и телом.

Будь она на банкете у высокопоставленного обитателя первого округа, хрен бы кто посмеялся. Спесивые гости вежливо сделали бы вид, что ничего не заметили. Не для того, чтобы не задеть чувства оконфузившейся девушки, чтобы сохранить собственное лицо. И как на них маски не нарастают. Картонные люди, бумажные лица.
А эти ржут, как кони. Заразительно так хохочут, не удержаться от улыбки. И почти миражом, чудной картинкой на грани двух реальностей, кажется ей Валет, губами едва отметивший ее ладонь.
- Ага, и глаза большие-большие, выпученные. Потому что не продохнуть, - насмешливо прибавила Куколка, демонстративно одергивая собственную свободную одежду. – А вообще, верно. Красиво это.
Поманив к себе едва только прикурившего Тедди, девушка ловко вынула у него сигарету из пальцев, быстро затянулась сама. Белесое колечко, мерно покачиваясь, всплыло к потолку, теряя резкость очертаний. Куколка проследила за ним задумчивым взглядом, снова посмотрела на Валета.
- У меня было платье голубого атласа. Со всякими там рюшами. Красивое такое, в меру навороченное. Вот к нему прилагался корсет, - вспомнилось ей – Это было сущее мучение, когда тетушка утягивали меня этим адовым приспособлением.
Огонек сигареты ярко вспыхнул, зашуршала, сгорая, бумага, и очередное дымное колечко выпорхнуло из сложенных буквой "о" губ девушки.
- И, знаешь, что пакостно? В нем невозможно танцевать, – брови ее сошлись на переносице, намечая шутливо-сердитую гримасу. – Крутишься, как заводная, мысли только о том, как бы при вздохе не разлетелась шнуровка нафик. И рук не чувствуешь. Партнера. Тех, что на талии. Ниже-то там не лапают.
На стойке перед ней уже стоял только что налитый коктейль, к которому предусмотрительный Тедди подал сухарики на блюдечке. Сам что ли строгал, сушил? Больно уж вид у них неказистый. Девушка стянула один, попробовал. Присолен сухарик был в меру и вкусно хрустел. А вот "кровавую Мери" она трогать остереглась.