Начало игры.
Утро и первая половина дня.

Утро для Аллегры было таким же, каким оно представало перед ней все тридцать шесть лет. Она, как и всегда, просыпалась три раза за ночь, а смазанный, липкий и тяжелый день начался около четырех-пяти часов, когда весь город окрашивался в дымчато-голубоватый цвет, и предметы переставали казаться тем, чем они на самом деле не являлись. Реальность отвоевала свой импровизированный трон и показала привычное, усталое, грязное лицо. Аллегра, тем не менее, была ей искренне рада: она не любила темноту, более того – боялась ее. Порой, когда беспричинная тревога становилась невыносимой, она, цепляясь руками за скользкую шелковую простыню, на животе вползала в круг тусклого света ночника, стоявшего на другой стороне огромной кровати, и сворачивалась спокойным черно-змеиным клубочком. У Праматери были свои маленькие прихоти и, чтобы не забыться в круговерти желаний других людей, обязательств, собственных темных побуждений, она их старательно исполняла. Такой маленький ритуал помогал ей собраться с мыслями и не наделать ошибок.
Сон слетел с нее, как поток горячей воды, скользнувшей по телу. Глаза слезились и ресницы открывали вид на комнату так медленно, что в пору было вновь ткнуться головой в подушку, посчитав это знаком Божьим – можно еще немного полежать. Аллегре пришлось усилием воли заставить себя привстать на локтях, затем опереться на правую руку, отозвавшуюся острой болью в кисти и сесть. Мерзкая шелковая простыня сползла по боку, как змеиная кожа. По кровати можно было перемещаться только ползком, при любых попытках встать на колени ноги неуклонно разъезжались. Сделав два пошатывающихся движения, Аллегра подобралась к краю и свесила правую ногу, затем вторую и плавно встала. Голова не болела, но была ватной и казалась тяжелее всего тела вместе взятого. Пройдя к ванной комнате, женщина скользнула влажной ладонью по панели замка и дверь в ванную комнату открылась.
Следующие два часа ей понадобились только на то, чтобы привести спутавшиеся черные волосы, слипшиеся глаза и гудящие мышцы тела в порядок. Любой, кто бы увидел ее сейчас, скорее всего, ужаснулся бы. Все идеальное создавалось руками Праматери, а до того она старалась даже мельком не смотреть на себя в зеркало – ей было противно видеть свою слабость и жалкий, усталый взгляд. Ей хотелось вставать идеальной, собранной, не прилагая к этому никаких усилий. Она боялась увидеть насмешку в лицах своих приближенных, ту самую, которой порой одаривали мужчины женщин. Не ее круга женщин, о нет, но достаточно близкого к нему. Слабость женской физической природы в сравнении с мужской вызывала в ней ярость.
Когда узкая, сильная рука обхватила рукоять кнута, ее обладательницу уже было не узнать. Аллегра всегда одевалась и собирала волосы сама, не доверяя прикосновениям чужих людей. Когда-то ей помогала девушка-мастер, но однажды она слишком сильно стянула черный шелк волос вверх, и у Аллегры случился неожиданный приступ ярости, вызванный едва ощутимой болью. Она смутно помнила, как ударила девчонку с такой силой, что та отлетела к стене, не удержав равновесия и осев на пол. Помнила, как вцепившись в спинку кровати, сквозь зубы приказывала испуганной девушке убраться вон, пока она не разорвала ее на несколько частей своими же руками. Как простояла около пятнадцати минут, не в силах разжать словно окоченевшие пальцы. После этого никто не решался даже предложить ей свою помощь.
Только теперь Аллегра решилась взглянуть на гладкую зеркальную поверхность и убедиться, в том, что глаза смотрят идеально строго, спина держится идеально прямо, рука поддерживает подол платья на одном уровне и не качается при ходьбе, а сама она идет бесшумно, не стуча каблуками, потому как последнее ей казалось верхом вульгарности и просто неуважением к окружающим. Дверь за ней закрылась с шипением, оповестив о начале отсчета рабочего времени.
Не теряя драгоценных секунд, правительница направилась в свой кабинет, изредка кидая неодобрительные взгляды на подобострастно кланявшихся ей людей. Стоило упростить церемониал, ведь каждый их поклон отнимал время, отданное работе, значит они уже точно не выполнят норму. Аллегру всегда больше волновало то, как работает механизм ее канцелярий, нежели сколько людей выполнят церемонное приветствие.
Стремительно проходя по приемной, она едва удостоила взглядом секретарей и те, как один, кивнули ей. Их машиноподобная реакция несказанно порадовала ее. Взгляд и кивок были немым диалогом, результатом которого стала информация – личный секретарь Праматери на месте. Аллегра многое спускала Саймону, закрывая глаза на его редкие опоздания, ведь лучшего помощника ей не найти. Пока не найти, и Саймон, как она надеялась, понимал шаткость этого «пока».
Войдя в кабинет без стука, Аллегра произнесла, по привычке четко и внятно выговаривая каждое слово, равнодушно глядя поверх головы мужчины:
- Саймон, будьте добры, принесите мне расписание встреч на сегодня, сводку новостей и бумаги на подпись. Вообщем все, что у вас есть для меня на сегодня. Благодарю.
Плотно закрыв за собой дверь, женщина скользнула к своему кабинету и села за письменный стол – идеально прямая, строгая. Кнут был удобно свернут и положен с правой стороны, под прямым углом в девяносто градусов, больше, ни меньше. Ожидание, пусть и короткое, казалось, замораживало стрелки часов.

Отредактировано Аллегра Гернон (17-08-2009 22:55:00)

Вторая половина дня, вечер.

Как только Саймон оказался за порогом, женщина ожила, протянула руку к ближайшей папке, обнимая ее край пальцами и подтягивая к себе. Ни одна бумага не прошла мимо внимательного взгляда Правительницы: Аллегра пересмотрела все от и до, прочитала так вдумчиво, как если бы от каждого отчета, письма, прошения зависела судьба всей Корпорации, не то, что лишь Аммона. Она выслушивала каждого человека, которому посчастливилось пройти через кордон ее секретарей, прочитывала каждую попавшую к ней просьбу. Она писала ответы, делала пометки, откладывая бумаги в отдельную ровную стопку, стараясь при этом не помять ни уголка. Изучала бесконечные ряды чисел отчетов, хотя знала, что в этом нет необходимости – ее работники уже проверили все и не один раз. Многочасовая монотонная работа не утомляла Аллегру, даже наоборот – помогала расслабиться. К сожалению, Господь явно запланировал для нее несколько отличный порядок дел, о чем Аллегра узнала лишь вечером. Впоследствии ей казалось, что смутное желание не вставать сегодня утром было невероятно привлекательным. А самое главное - почти что судьбоносным.

В приемной на долю секунды воцарилась такая тишина, что человеку с достаточно красочным воображением вполне могло показаться, будто надвигается буря. Именно буря в городе, с ее тишиной, распухшими темными облаками и с резким, выхватывающим дыхание из легких ветром, начинающимся быстрее, чем смыкаются ресницы глаз, защищая вас от пыли. Обыватель, из числа посетителей, ничего бы, конечно, не заметил, зато Аллегра подняла голову, настороженно всматриваясь в поверхность дверей, стараясь понять, что произошло. Суета, вновь возобновившаяся за пределами ее кабинета, едва ли успокаивала, но женщина решительно продолжила разбирать исписанные листы, стараясь не кидать взглядов на дверь и на панель связи с Саймоном. Если что-то действительно случилось, ей непременно доложат, в этом не было не единого сомнения.
Отодвинув от себя очередную стопку, Аллегра подняла голову, готовясь попросить у своего вошедшего секретаря отнести кипу в архив, но слова замерли на ее тонких губах. Взрыв. В Бонполе. Все последующие слова она фиксировала где-то в голове, медленно разбирая факты на составляющие предложения. Наварро был на этом идиотском вечере, разрешение на проведение которого она подписала самолично. Ручка в руке Аллегры скрипнула, предупреждая трещину на блестящем, золотого цвета боку, но она не обратила внимания. На Лойсо ей было наплевать, хотя версия о покушении на Верховного инквизитора Третьего округа была самой очевидной и потому самой маловероятной. Все это было слишком просто, слишком грязно и глупо. Внезапный укол боли в деснах – она слишком сильно сжала зубы, сдерживая желание отдать приказ о казни начальника охраны Бонполы. Они могли бы разделить вину на двоих: Правительница чувствовала злость и досаду на себя за то, что согласилась на проведение мероприятия, но, как и всегда, вина эта ощущалась в гораздо меньшей степени, нежели нарастающее, удушливое желание умертвить. Убрать с ее святой земли мерзопакостное отродье, этого мужчину, не уследившего за жизнями стольких людей. Они, возможно, не были чисты, но каждый из них составлял часть ее города, ее людей, за которых она несла ответственность. Да, Аллегра любила власть и свой пост, но еще больше она любила возможности, предоставленные ей. Потому-то она столько работала до изнеможения, до астматического кашля над листами, покрытыми свежей типографической краской и над пыльными архивными папками. Потому она уже готовилась увидеть долгую смерть преступников.
Когда темнота ненависти в глазах Праматери практически исчезла, она вздохнула и откинулась на спинку кресла. Конечно, большая часть работы сделана уже до нее. Оставалось только собрать всех Инквизиторов округов на собрание и обсудить произошедшее, чтобы удостовериться в том, что они расскажут ей все подробнее, включая принятые ими меры.
- Это просто отвратительно. Может, мне стоило самой выйти охранять Бонпол – было бы больше толку, - женщина мрачно улыбнулась уголками губ, едва их поднимая.
-  Саймон, будьте добры, составьте приказ об отстранении начальника охраны. Его некомпетентность недопустима. Все сведения, предоставленные вами, я изучу немедленно, вы же сейчас передайте всем Верховным инквизиторам и Великому Инквизитору приказ явиться в резиденцию, а именно в Малый зал, на Совет. С журналистами я разберусь, как только закончу собрание, но не позднее, чем  завтра в полдень должны выйти новости. Прошу вас проследить, чтобы раньше даже никакого упоминания в прессе не проскальзывало. Упаси Бог, никаких подпольных репортажей с места событий. Так же пусть пошлют карателей, чтобы они пресекли попытки бегства больных. При необходимости действовать на пораже…- в этот момент включился коммуникатор на ее столе и один из секретарей приемной передал сообщение от Лоренцо. Аллегре оставалось только покачать головой – господин Сиена либо опережал ее мысль, либо думал одновременно с ней.
Оставалась только одна нерешенная проблема – Аллегра не доверяла людям, проводящим следствие. И у нее был один видимый на горизонте выход. Она со стуком положила сломанную ручку на стол, прижала пальцы правой руку к виску, опираясь локтем на подлокотник кресла.
- Еще я попрошу вас проследить за ходом расследования. Боюсь, некоторые детали могут затеряться в суматохе, среди такого количества людей вокруг… Или не затеряться. Но не привлекайте к себе лишнее внимание, оно ни к чему, - очередной значимый взгляд, указывающий на подтекст слов. Саймон совершенно точно должен был понять к чему этот приказ. Аллегра видела в его глазах необходимое понимание.

Сколько Аллегра просидела, слепо глядя сквозь прорези маски на листы бумаги, не знал никто, даже она сама, по обыкновению внимательно следившая за круглым золотым циферблатом. Кожа под красным, мастерски вырезанным, но все же куском ткани покрылась испариной, не впитывающейся в материал. Кинув неловкий взгляд на щелочку двери, женщина аккуратно, стараясь не повредить прически, стянула с себя маску. Вокруг глаз и на лбу остался розоватый, едва заметный на смуглой коже отпечаток.
Она не боялась быть замеченной, ведь без приглашения в кабинет Праматери никто не рискнет войти. Услышав стук, она вполне может попросить гостя подождать немного и за выигранное время привести себя в порядок. Все было очень просто, простота же сейчас радовала как никогда.
По строчкам данных и информации скользил ее спокойный взгляд. Теперь все стараются делать все возможное и невозможное, чтобы стабилизировать ситуацию. Будь Аллегра менее прозорлива, она тут же отправила бы половину участников на эшафот. Тихо улыбнувшись собственным мыслям, она слегка сдвинула голову вправо, затем влево – это должно было означать насмешливое покачивание головы, хотя на самом деле выглядело так, словно у Праматери затекла шея. Замерев на середине невольной попытки опустить плечи, Аллегра сделала глубокий вдох, вслед за грудной клеткой выпрямляя и спину, возвращаясь в привычное положение.
От безуспешных попыток не расслабляться ее, в очередной раз, отвлек Саймон. Правительница небрежно провела рукой по панели, отключая изображение и оставляя только звук. Пусть ее секретарь сочтет это за неуважение – Аллегру охватила апатия, с помощью которой удобно было справляться с зачатками совести по отношению к верному служащему.
Голос секретаря был преувеличено спокойным, и она тут же пожалела, что лишила себя возможности его видеть. Слова Саймона, скрашенные и идеально выстроенные, как букет бумажных цветов, тем не менее, не лишались жестокого смысла – каратели, стрелявшие по толпе больных людей казались продолжением безумной фантасмагории. Как? Как могло так случиться, что никто ничего опять не смог сделать?
- Я вас поняла, Саймон. Да, личная встреча с господином Великим Инквизитором. Да, - Аллегра даже не потрудилась замаскировать свою растерянность. Она с такой силой надавила рукой на панель управления коммуникатором, что та несколько раз конвульсивно дернулась и, просветив еще мгновение, обреченно погасла.
Из этого кошмара не было выхода. Каратели либо были подставными, либо они саботажницы, устроившие «бунт на корабле». Бравая полиция Праматери так же браво пропустило мимо своих карающих очей все номерные знаки и удостоверения преступниц. Почему такие глупцы все еще работают, почему она не замечала такой червоточины раньше? Аллегра в ужасе уставилась на свои руки, как если бы ими она держала парой часов раньше боевое оружие.
Ждать прихода Лоренцо было совсем не долго. Впервые никакой радости от намечающейся встречи с почти что другом, пусть и подчиненным, она не ощущала.

Ей оставалось только улыбнуться в ответ на прямой взгляд. Именно так, как она умела улыбаться, но показывала это волшебное умение так редко, как встречалась с близкими людьми. Сейчас  же тонкая линия губ, хрупкая, словно льдинка, поплыла и смягчилась. Только во взгляде Лоренцо она увидела те же раздражение, усталость, тот же предел физических сил, который ощущала сама. Аллегра оставалось только приветственно кивнуть и постараться не задерживать себя саму и Лоренцо. Хотя даже если Великий Инквизитор после их не слишком приятной беседы отправится домой, Праматерь останется здесь до самого утра, как оставалась всегда. Она не увидит лучей солнца, да их никто обычно не видит – потому что некогда, или потому что облачность. Она услышит дребезжание извечных часов и разрешит себе пойти, прогуляться по саду. Все-таки хорошо, что маска скрывает глубокие, почти фиолетовые полосы синяков от недосыпа.
- Присаживайтесь, господин Великий Инквизитор. Я с удовольствием послушаю ваш рассказ. Потому что мне кажется, что я нахожусь в неком подобии дурного сна, где мои подчиненные оказываются совершенно беспомощны в самый напряженный момент случившегося, а также где мои подчиненные неправильно выполняют данные им приказы. Расскажите все, что есть нового, а потом собственные соображения.
Аллегра не стала взглядом указывать на стул – так приказывают только собачкам, готовым помчаться по вашему малейшему зову, колебанию, подобострастно смотрящим на вас снизу-вверх. Лоренцо бы вряд ли простил ей такое отношение, хоть и скрыл бы это за естественной матерчатой преградой, но Аллегра не была столь уверена в своих силах и способности удерживать власть руках в полном одиночестве. Потому она вежливо, плавным движением, указала на место напротив себя, при этом невольно положив правую руку на сломанную панель. Отдергивать ее было уже поздно, да и вряд ли Лоренцо был в неведении о том, какие чувства возникли в Правительнице, когда она только узнала о взрыве, а затем о карательницах.
Сиена, наверняка, ждал от нее определенных действий, и Аллегра не собиралась его разочаровывать. Официальное расследование так же должно быть проведено, тщательнее Великого это сделать не смог бы никто. Остальное, наверняка, выяснится в ходе обсуждения.

Лоренцо говорил тихо, внятно, почти усыпляюще и женщина, поддаваясь этому голосу, на долю секунды прикрыла глаза. Он рассказывал все то же, что было в совмещенном отчете Саймона, плюс в речи проскальзывали ее собственные выводы. Лоренцо не сидел на месте – он встал, подошел к окну, и вся его фигура выражала напряженное беспокойство. Аллегра держала в руках диск, вслушиваясь в слова, затем неловко, хотя с ней такое случалось крайне редко, поставила его на воспроизведение. На экране небольшой личной «плазмы» замелькали лица, люди, белые фигуры, вид которых всколыхнул в ней самые тяжелые, ядовитые чувства. Злость, вина, снова злость и так до бесконечности. Она боялась отвлечься в тот момент и посмотреть в глаза Лоренцо, ведь он мог увидеть чудовище внутри нее отчетливее, чем когда-либо.
- На мой взгляд, вы совершенно правы, Лоренцо. В нашем стане завелась крыса и мне жаль, что я не заметила ее раньше. Необходимо начать еще одно расследование внутри круга доверенных лиц и, прежде всего, поговорить с Эжен Данте – возможно, она узнает кого-то из… «псевдо»-карательниц. Шансов ничтожно мало, но мы не имеем права их упускать.
Аллегра не хотела повторения событий начала ее карьеры и ничего не могла изменить – кто-то подобрался к ней так близко раньше, чем она успела оглядеться. Возможно, сказывалась моральная изношенность или расслабленность после шести спокойных лет правления. Она забывала где находится за ежедневным трудом, и чего ей может стоить блаженное неведение.
- Что насчет свидетелей? Или сбор данных еще не закончился? Сомневаюсь, что камеры могли упустить какую-либо важную деталь, но технике я, порой, доверяю еще меньше, чем людям. Кстати, спасибо вам, что решили разобраться с прессой. Если позволите, я перевешу эту задачу на вас, хотя могла бы заняться этим сама… У вас лучше получается заговаривать народ. Саймона я и так заняла слишком сильно, мне он нужен в работоспособном состоянии. В моих силах заняться этим сегодня ночью, хотя, наверное, уже утром, но я веду разговор с вами. Попросите свою пресс службу придумать относительно благовидную версию произошедшего.
Правительница встала одним гибким, сильным движением, выдававшим постоянные занятие для укрепления мышц спины. Ее платье весило далеко не мало, но она поднялась так быстро, словно красная материя весила не больше, чем легкий «спальный» костюм. Шаг в сторону – рука поднимается чуть выше, поддерживая подол, затем круговое движение той же рукой, отбрасывающее ткань еще дальше от ног. Аллегра оказалась за шаг от Великого Инквизитора, чуть сбоку, глядя на родной город. Почему-то слова, которые хочется скрыть, всегда произносятся тише и ближе к собеседнику.
- Да, о нем… - блуждающий задумчивый взгляд, остановившийся на кресте Лоренцо, тускло блеснувшем в электрическом свете ламп. – Первой мыслью, пришедшей мне на ум, был именно господин Наварро, так вовремя оказавшийся на выставке. Покушение на Инквизитора Третьего Округа – это ведь так очевидно, но в то же время странно. Я бы предложила последить за ним, конечно, после Совета. Для его же безопасности. Ну и для нашей в том числе. Что вы думаете об этом? – Аллегре нравилось слушать чужое мнение, особенно, если оно так часто совпадало с ее.
Женщина прошла мимо Лоренцо еще пару шагов, оказываясь у него за спиной. Вечер был слишком долгим, чтобы демонстративно устраивать павлинье красование манерами друг перед другом. Никто не оценит их обоюдной субординации, значит, можно не слишком стараться.
- Хотите чаю? Или, может, кофе? Это будет достойным завершением дня. Или достойным началом следующего дня – думаю, каждый выберет сам для себя.

Третий Округ с самого начала был известен как место сборища большей части вольнодумцев. Сделать с ними, естественно, ничего не представлялось возможным. Они были некой отдушиной общества, удобной для Праматери псевдо-опозицоннной стороной, которая мирно и успешно сосуществовала с системой не первый десяток лет. Лойсо и сам был под стать своим «владениям» - себе на уме, внешне идеального поведения, следующий всем гласным и негласным законам общества, но в то же время Аллегра порой, сталкиваясь с ним, замечала нечто опасно-бунтарское в его взгляде. Тем не менее, собственных ощущений и наблюдений всегда мало, чтобы откровенно обвинить человека в государственной измене. Правительница приглядывалась и ловила пальцами воздух – Наварро всегда был идеально чист, насколько это возможно в политике, ей оставалось в очередной раз убеждать себя в разыгравшейся паранойе.
- Значит, мы отправим к нему охрану. На Совете об этом можно объявить. Прикроемся тем, что господину Наварро не обойтись без опеки, ведь может случиться очередное ужасающее событие, но уже не с таким благоприятным исходом, - Аллегра сложила руки на груди, приложив пальцы в перчатках к губам, вновь возвращаясь взглядом к массивному куску платины на цепочке. Почему она никогда не носила кресты, украшения? Даже выбор духов был сложной задачей, которая решалась при помощи закрытых глаз и долгой медитации, смысл которой - понять свое настроение и подходящий к нему аромат. Комплиментом выбору стало уже то, что Лоренцо не старался скрыть неприязни к сладковатому запаху – просто потому, что ее не было. Аллегра едва заметно улыбнулась, удивляясь сама себе.
- Мне становится стыдно за перевешенные на вас дела. Попросите своего секретаря передать госпоже Данте сообщение от моего имени с приглашением. Если она не сможет явиться на Совет, я готова получить от нее данные через посредника, - к карателям Аллегра всегда относилась с большей снисходительностью, нежели к своим Инквизиторам. Эти женщины были силовой опорой ее власти, и она уважала их Главу почти что как равную себе.
Праматерь с нескрываемым удивлением посмотрела на Лоренцо, после того, как закончила свою речь и запоздало поняла, что на лице Великого Инквизитора отразилось именно лукавство. Она просто не могла ошибиться. Аллегра уже было собралась потянуться к панели вызова, но вовремя вспомнила, что с ней случилось. Сегодня вечером женщина казалась себе удивительно несобранной и даже неподобающе веселой.
Несколько далеко неидеальных, почти заплетающихся шагов пришлось проделать до двери, затем приоткрыть ее и попросить в пространство, заполненное щелканьем разнообразной секретарской техники, принести им кофе с молоком, зеленый чай с жасмином, обязательно только что заваренный, и пару не слишком сладких пирожных.
Обернувшись, Аллегра прислонилась спиной к закрытой двери и легко оттолкнулась от нее, возвращаясь за стол, приглашая вновь присесть и Лоренцо.
Вскоре кабинет наполнил запах кофе, перебивающий любой другой. Аллегра обхватила пальцами свою чашку, поднесла ее к губам, беззвучно отпивая, и так же беззвучно поставив ее не место. Свежий зеленый чай горчил как никогда сильно и вязал язык. К такому вкусу нужно привыкнуть, чтобы пить его каждый день в больших количествах. Аллегра привыкла, как и ко всему, что делала каждый день. Разве что Лоренцо сидел вот так напротив нее намного реже.

OOC: восьмой день после Бонпола

Сложная, накаленная добела обстановка последних дней едва не лишила Аллегру сна. Ее ночной отдых, и без того непродолжительный и беспокойный, окончательно бы испортился, если б не своевременное вмешательство лейб-медиков. Специально синтезированные седативные препараты делали свое дело, не только восстановив режим сна, но и сделав Правительницу заметно более хладнокровной во время бодрствования. 
В кабинете Гернон собрались главы разных ведомственных структур: в связи с вновь открывшимися подробностями пришлось собрать экстренное совещание. На нем присутствовали шеф полиции Аммона, начальник спасательной службы, директор Аммонского отделения Имперского банка и так же заместитель главы комитета по градостроительству. В трех лицах представлен был юридический отдел секретариата Правительницы. Черным пятном по правую руку от Гернон маячил Шеппард- ныне исполняющий обязанности главы секретариата вместо Саймона Шраада, столь не вовремя сраженного телесным недугом.
Совещание шло второй час. Атмосфера в кабинете была несколько странной: главы ведомств были мрачны и встревожены, но Аллегра была спокойна и даже холодна. Казалось, все, что могло случиться, уже случилось, и теперь следовало только лишь с умом распорядиться имеющимися ресурсами для преодоления последствий.
- Взрывом и пожаром на территории владений бывшего Верховного инквизитора третьего округа причинен немалый ущерб окружающим территориям,- продолжал свой доклад зам главного архитектора.- Взрывотехники закончили свою экспертизу совсем недавно, но городские службы уже приступили к расчистке. Правда, непосредственно участка, на котором располагался особняк, это не касается: он все еще оцеплен полицией, и там все еще ведется поиск улик...
Аллегра повернулась к шефу полиции господину Брауну:
- Какое время необходимо для завершения работ?
Господин Браун переглянулся с начальником спасательной службы, покрутил ус и ответил:
- Господин Великий инквизитор взял следствие под свое начало, и в данном случае мы с господином Андерсоном всего лишь его помощники,- видя, что Правительницу такой ответ не удовлетворяет, он поспешил все же сделать прогноз.- Но я полагаю, что в течении недели все завалы будут разобраны. Откровенно говоря, улик там не может быть... По крайней мере, я сильно в этом сомневаюсь.
- Особняк разнесло по камешку, госпожа Правительница,- встрял Андерсон.- Пожар удалось потушить несколько часов спустя, а потом пришлось ликвидировать задымленность. Все, что только могло сгореть- сгорело дотла. 
На пару минут Гернон прервала слушание, перебирая отчеты, присланные Великим инквизитором. Тот активно вел расследование, и за это не приходилось беспокоиться. В самом скором будущем их ждала личная встреча, а пока Аллегре приходилось урегулировать ситуацию силами светских властей.
- Продолжайте,- она поощрила архитектора жестом.
- Я уже передал в секретариат предварительную смету по восстановлению территорий, прилегающих к особняку,- ответил тот.
Шеппард услужливо положил перед Аллегрой вышеупомянутые сметы, она бегло просмотрела их, и недовольно постучала пальчиками по столешнице.
- В следующий раз, если кто-нибудь из должностных лиц задумает скрываться от правосудия, лучше бы ему это сделать с меньшей помпой и пожалеть деньги налогоплательщиков,- заметила Правительница, и непонятно было говорит ли эта женщина всерьез или мрачно иронизирует.- Господин Льюис,- архитектор встрепенулся.- Я хочу, чтобы по окончанию расследования на месте этого проклятого здания не осталось ни одного напоминания о нем. Сделайте перепланировку этого участка, пусть на его месте будет какое-нибудь общественно полезное заведение...
- Да, госпожа Правительница.
- Ну а теперь давайте с Вами,- кивнула Гернон банкиру. Тот привстал, поклонился.- Вы говорите, что перед своим исчезновением Наварро распорядился перераспределить субсидии. Каким образом?
- В пользу семей погибших пожарников и охранников, госпожа Правительница.
- Разве они не получили свою долю?- под алой маской тонкая бровь взлетела вверх.
- Получили, госпожа Правительница. По вашему распоряжению,- банкир взял один из листов, лежащих перед ним, выхватил глазом строчку, зачел вслух:"... и выделить вышеупомянутые суммы семьям пострадавших при взрыве в Бонполе в соответствии со списками".
- Никаких затруднений банк не испытывает?
- Нет, госпожа.
- Ну тогда наш с вами подрывник-затейник, господа, был не в своем уме помимо всего прочего,- резюмировала Аллегра, откинувшись в кресле.- Лишать одни семьи субсидий ради того, чтобы выплатить другим семьям субсидии в двойном размере- это нонсенс. Пытаться обойти распоряжение вышестоящей инстанции- нонсенс вдвойне.
- Субсидии продолжают выплачиваться в соответствии с вашим указом,- заключил банкир.
- Прекрасно...
Отчеты инквизиции пестрили нелицеприятными подробностями. Очевидно меры, принятые Аллегрой и внедренные Великим инквизитором, беглецам сильно не понравились и они решили, что податься в бега и угодить в имперский розыск лучше, чем принять на себя ответственность незамедлительно.
Вскоре должно было состояться довольно масштабное аутодафе. Офиты должны были кануть в Лету, поэтому, не смотря на массовые потери и некоторое превышение бюджета, Аллегра не могла сказать, что перемены прошли впустую. Отчетная информация, отсылаемая в столицу, содержала в себе достаточно положительных моментов.
Официальное следствие о взрыве в Бонполе можно было закрывать, списав всю ответственность на Наварро, Диксона и группы дьяволопоклонников. Для горожан такое завершение было бы очевидным и понятным. Однако, Беллу еще предстояло подтвердить или опровергнуть причастность этих лиц к теракту. 
- Совещание закончено, господа,- Аллегра встала.- Продолжайте работу. Господь да благословит вас...